Книга Сцены любви, страница 48 – Дина Джеймс

Вернувшись в комнату, она надела шляпу. Она не могла отдыхать. Она должна была вернуться и продолжить поиски, должна найти его.

Сквозь слезы Миранда едва видела ручку двери, и она сердито смахнула их со щек. Она будто слышала, как Шрив читает ей лекцию о различиях между реальной жизнью и театром. В театре героиня находит героя в последнем акте. Вместе они разоблачают злодея.

Сейчас у нее мало шансов его найти. Но что же ей делать? Она не умела даже говорить по-испански, чтобы вразумительно задать вопросы. Может быть, ей послать за Кальдероном?

Ручка двери, за которую она держалась, повернулась. Испуганная, Миранда отпрянула, и дверь отворилась. Перед ней стояли управляющий, полицейский и...

– Шрив!

– Миранда! – хрипло воскликнул он.

Она бросилась в его объятия. Слезы, которые она безуспешно пыталась сдержать, теперь полились свободно, падая ему на воротник, на шею, на грудь. Она поцеловала его, потерлась щекой о его небритую, колючую щеку.

– Ты жив. Ты жив, – повторяла она. Наконец она выпустила его из объятий и отступила. Потом начала ощупывать его плечи, руки, грудь. – Ты в порядке?

– Да, – глухо произнес он.

Она опять обняла его. На этот раз без поддержки сопровождавших его мужчин он застонал и покачнулся.

Полицейский, дежуривший в холле, вышел вперед и взял Шрива под руку.

– Позвольте проводить вас в комнату, сеньор. За доктором уже послали, сеньора.

– За доктором? Да, конечно, gracias. [48] – Она взяла Шрива под другую руку и помогла ему сесть в кресло. – О да, сразу же пригласите его.

Лицо Шрива было распухшим и багрово-красным. Дотронувшись до его щеки, она почувствовала, что у него жар. Губы у него опухли и потрескались. Белки глаз покраснели.

– Шрив, дорогой, что с тобой случилось? Он беспечно махнул рукой, хотя его лицо оставалось напряженным.

– Та же старая проблема.

– Что? – Она опустилась перед ним на колени. И тут она все поняла. Его взгляд не следил за ней. Глаза смотрели в ту точку, где она только что находилась. – О Шрив, родной мой.

Он сразу же «посмотрел» на нее.

– Пара ударов по черепу, – невесело усмехнулся он, – и я опять в прежнем положении.

Ей стало так плохо, что она зажала рот, чтобы не вскрикнуть.

– Миранда? Она откашлялась.

– Ты выглядишь не лучшим образом. Он опять усмехнулся.

– Я удивлен, что ты вообще узнала меня. Я кое-как перебирался с места на место, ехал по крайней мере на двух телегах, полз через лес, валялся в пыли, ловил цыплят. Но больше всего меня ели москиты.

– Звучит очень романтично. За исключением москитов. – Это объясняло вид его опухшего лица и даже высокую температуру.

– Лучше бы я обошелся без этой романтики. Честно сказать, я не хотел бы вновь с ней столкнуться. – Он устало откинул голову на спинку кресла и закрыл глаза.

– Тебе надо принять ванну и хорошенько выспаться.

– И чего-нибудь поесть и попить. Боже, как меня мучит жажда.

– Ванна и горячая еда сейчас будут готовы, сеньор. – Управляющий отелем подошел со стаканом янтарной жидкости. – Вот восстанавливающий силы напиток. Я взял на себя смелость доставить вам бутылку лучшего коньяка «Наполеон».

Миранда взяла стакан из его рук и подала Шриву.

– Большое спасибо.

– Если я еще могу вам чем-нибудь помочь... Миранда встала и проводила его до двери.

– Вы уже обо всем побеспокоились. Он с сомнением посмотрел на нее.

– Может быть, прислать камердинера, чтобы помочь сеньору раздеться?

– Шрив, тебе нужен камердинер?

– Боже мой, конечно, нет. – Он сделал большой глоток коньяка, облизнул губы и улыбнулся. – Может быть, еще немного вот этого.

Управляющий тоже улыбнулся.

– Коньяка, сеньор?

– Si, коньяка.

Не успела она закрыть дверь за управляющим, как доставили ванну. Пока горничные ставили ширму, Миранда подошла к Шриву и поцеловала его в лоб. Потом принялась развязывать на нем галстук.

– У твоей кожи соленый вкус.

– И не только. Хотя мне доставляют наслаждение твои поцелуи, я прошу тебя пока воздержаться от них. Как говорила моя мама, кто знает, где побывали эти москиты.

Миранда обняла его, слезы текли у нее по лицу.

– У тебя грязный воротник.

– И кожа под ним тоже.

– У тебя страшная рана на затылке. – Она прикоснулась к ней кончиком пальца.

– Сюда пришелся удар. – Костяшки его пальцев, сжимавших подлокотник кресла, побелели. – Он ударил меня тростью. Негодяй. Я еще посчитаюсь с ним.

Миранда расстегнула его забрызганную грязью рубашку.

– Куда он отвез тебя?

– В бордель.

Она едва не задохнулась от слез.

– Я так и знала. Я знала. Мы с Джорджем искали тебя там, пока у нас были силы. Сейчас я как раз собиралась продолжить поиски.

– Ты плачешь?

– Да.

Он нашел ее руку и поднес к губам.

– Не плачь.

– Я не могу удержаться.

Он медленно покачал головой.

– Не плачь. Я вернулся. И более-менее целым.

Она опустилась перед ним на колени и прижалась головой к его груди. Она слышала знакомый ритм его сердца.

– Я так люблю тебя.

– Миранда. – Он погладил ее по голове. – Я тоже люблю тебя.

Она почувствовала, как его рука упала, и сам он обмяк. Она в страхе подняла голову. Глаза Шрива были закрыты, дыхание ровное. Она улыбнулась. Он заснул.

– Ушиб очень сильный, – сказал переводчик. – Но доктор Рамирес говорит, что есть вероятность, что зрение восстановится после того, как опухоль исчезнет.

– Только вероятность? – с горечью поинтересовался Шрив.

Доктор пожал плечами.

– Es possible, pero quien sabe? [49]

– Да, – сказал Шрив. – Quien sabe? Миранда готова была растерзать врача. Его равнодушие к пациенту было очевидным. Она обратилась к переводчику.

– Это действительно самый лучший врач в Мехико?

Переводчику стало неловко.

– Да, конечно. Он лечит президента.