Онлайн книга «Сцены любви»
|
– Мисс... Драммонд. – Хриплый голос раздался откуда-то сверху. Она замерла. Как она могла забыть, что сенатор оставался в комнате? Вполне понятно, учитывая ее волнение, ее надежду. Продолжая держать руку на плече Шрива, она встала на колени и положила другую руку на край стола. Этот злобный старик не подойдет к ее любимому. Глаза Батлера были как щелки, лицо посерело, губы едва двигались. – Почему? Она с трудом разбирала, что он говорит. – Что «почему»? – Почему... Уэстфолл? Она упрямо вздернула подбородок. – Он убил моего отца. Он послал Френсиса Драммонда и с ним еще восемьдесят человек на верную гибель, чтобы потом жениться на моей матери. Налитые кровью глаза открылись. – И это... единственная причина? – Гибель восьмидесяти человек достаточно веская причина, сенатор. Они погибли ужасной смертью. Их семьи безутешно оплакивали их. Сколько вдов и детей осталось у них? Сколько семей было разрушено? Жизнь моей матери практически кончилась. Моя собственная жизнь навсегда переменилась. – Месть. Не... заговор. Только... м-месть. – Тяжело вздохнув, Батлер затих. Его глаза не закрылись. Зрачки расширились, превратившись в неподвижные черные дыры. Челюсть отвисла. На секунду он замер, потом его голова начала клониться назад. Наконец огромное безобразное тело упало на пол позади стола. Миранду передернуло. – «Меж тем как порча все внутри разъест незримо». [72] Лежа на полу, Шрив слабым голосом произнес. – Мне в самом деле придется поставить для тебя «Гамлета». Ты знаешь роль лучше меня. Она опустилась рядом и вложила свои холодные руки в его теплые ладони. – Я знаю ее, потому что я жила ею. Эпилог
Основа для любви – благополучье. [73] – Моей жене это совсем не понравится. Я в буквальном смысле выкрал его из дома. – Шрив Катервуд бросил виноватый взгляд через плечо. – Отлично. Вы таким же образом потихоньку вернете его назад, и никто не останется внакладе. – Неемия Горовиц, владелец нового театра «Империал» в Чикаго, выразительно махнул рукой. – У нас в зале репортер. Газеты подхватят эту новость. У нас увеличатся сборы. Мы все разбогатеем. – У нас и так хорошо идут дела. – С «Юлием Цезарем»? – фыркнул Неемия. – В спектакле всего две женщины, которые появляются на пять минут. В крайнем случае, вы передадите Миранде – от меня – что это ее вклад в спектакль. Иначе мы потеряем публику. – Она разозлится, когда прочитает об этом в газетах, – возразил Шрив. – Ничего. Вы спрячете газету и не скажете, что она вообще выходила. Неужели я должен вам объяснять, как это делается? – недовольно проворчал Неемия. Шрив покачал головой. В золотом лавровом венке Брута отразились огни рампы. Из свертка, который он держал на руках, послышалось гульканье. Потом оттуда высунулась крошечная ручка и схватила висевшую на шее Шрива цепь. Малыш потянул за нее. На сцене Марк Антоний говорил миру о том, что Брут «римлянин был самый благородный» [74] . Шрив улыбнулся своему сыну. – Не можешь подождать, чтобы не испортить мой костюм, да? Малыш засмеялся. Шрив забрал у него цепь, пока она не оказалась в его маленьком ротике. – «Войска на отдых! И пойдем скорее делить счастливейшего дня трофеи», – закончил Октавий. Затрубили трубы. Актеры ждали занавеса. Вместо этого на сцену вышел Неемия Горовиц, призывая публику к тишине. – Друзья мои! Сегодня на сцене нового театра «Империал» мой добрый друг Шрив Катервуд хочет сделать одно очень радостное сообщение. Шрив вышел на сцену с младенцем на руках. На самом деле его сын родился две недели назад в доме Рут Уэстфолл в присутствии врача и сиделки, но как сказал Неемия, им надо было увеличить сборы. А «Юлий Цезарь» был тяжелым спектаклем. – Дамы и господа, позвольте вам представить. Впервые на сцене – мой сын. – Шрив поднял малыша. – Драммонд Катервуд. – Родился за кулисами! – крикнул Неемия, и по залу прокатились аплодисменты. Публика радостно вскочила. – Родился за кулисами! |