Онлайн книга «Сцены страсти»
|
– «Я слыхал, что иногда преступники в театре бывали под воздействием игры так глубоко потрясены, что тут же свои провозглашали злодеянья». [41] – Послушай, Миранда, – сурово предупредил он ее. – Жизнь – это не театр. Настоящий король Клавдий никогда не признался бы вот так, перед всеми. – Шрив сделал широкий королевский жест. – Он бы приказал зажечь факелы, велел убить актеров и арестовать Гамлета. Или даже, возможно, арестовать актеров и убить Гамлета. – Я не согласна. Я думаю, он сделал бы именно то, что сделал. Особенно, если удачно выбрано время. Шрив пожал плечами. – Но как мы заманим твоего отчима в театр? – Мы не будем заманивать его в театр. Он будет стоять у памятника. Он будет открывать его. Шрив вскочил на ноги. – Это невозможно. Нет. Я запрещаю. Миранда схватила его за руки. – Подумай об этом. Ни время, ни место не имели значения, и все же они признавались. Какое грандиозное представление! Он будет стоять именно на том месте, где стоял в тот момент, когда они погибали там, за холмом. Он пытается успокоить свою совесть. В течение семнадцати лет он носил в себе свою вину. Он женился на женщине, мужа которой убил, и пытался убить ее дочь. Теперь он пытается загладить свою вину перед ней. Он назовет имена своих жертв, и они придут. Как призрак Банко и отца Гамлета. Придут души погибших. В его глазах появилось задумчивое выражение, хотя он и продолжал качать головой. – Возможно. Возможно, в темноте ночи ты и могла бы заставить кого-то поверить в призраков, но не здесь, при ярком свете дня. – Ты не знаешь здешних обычаев. Ты не знаешь, во что верят люди, которые здесь живут. Это страна, где духи бродят по перевалам и глубоким долинам. Несколько дней назад я ехала через перевал. Я чувствовала дух отца. Не будет никаких призраков. Никаких белых простыней и жутких воплей. Нет. Души. «Я дух. Я твой отец». Он уставился на нее. – Значит, ты решила играть Гамлета? Она опустила руки и с гордо поднятой головой отошла от него. – Я и есть Гамлет. Я поняла это, как только в первый раз прочитала пьесу. Шрив улыбнулся и поклонился ей. – Мой соратник. Тогда я сыграю призрака. – Ты этого не сделаешь! В кавалерийской форме, спрятав волосы под шапку и наклеив светлые усы, я буду очень похожа на отца. Ни один человек, кто когда-нибудь знал Френсиса Драммонда, увидев меня издали, не усомнится, что я – это он. Особенно если моя мать, которая будет сидеть рядом с Уэстфоллом, забьет тревогу, когда я спущусь с холма. – А если он и глазом не моргнет? Если он рассмеется? Если он просто потребует, чтобы кто-то поехал и помешал тебе срывать церемонию? А если он достанет оружие и начнет стрелять? Миранда сунула руки в карманы и зло прищурилась. – О, на это я и рассчитываю. Когда я окажусь от него на расстоянии пистолетного выстрела, я заставлю его это сделать. Если он начнет стрелять? Тогда и я выстрелю в него. Шрив обнял ее, но она не отозвалась на его ласки, и он почувствовал, как ее бьет нервная дрожь. Он прижался щекой к ее макушке и погладил по спине. – Миранда, Миранда. Что я с тобой сделал? Научил тебя тому, что жизнь – это театральные подмостки. – Это сработает, Шрив, – сказала она. – Обязательно сработает. Он почувствовал, что и его охватывает дрожь возбуждения. – Миранда, я люблю тебя. Внезапно она изогнулась в его объятиях, взяла его лицо в свои ладони и привлекла к себе. Ее губы с жадностью прижались к его губам. – Это сработает. – Она опять поцеловала его. – Сработает, сработает, – повторяла она между поцелуями. Пламя страсти опалило их. Миранда подалась навстречу ему. – Шрив, Шрив… – Миранда, любимая. Только не здесь. – Нет, здесь. Сейчас. Я безумно тебя хочу. Я не выдержу… Она распахнула блузку, отрывая пуговицы, и подставила ему свою грудь. – Пожалуйста, прошу тебя. Опустив глаза, Шрив увидел, что ее соски уже затвердели, и его тело ответило на ее призыв. Он почувствовал возрастающее возбуждение. Его губы прижались к ее груди. Она обхватила его за шею и поднялась на цыпочки. – О Шрив! – Ее дыхание с трудом вырывалось сквозь стиснутые зубы. – Укуси меня. Сделай мне больно. Я этого не выдержу. Не выдержу того, что я чувствую. Прошу тебя. О Боже! «Лишь натяни решимость как струну – и выйдет все». [42] В его руках она превратилась в демона. Изогнувшись, она сжала зубами его мочку уха. – Прошу тебя. – Любимая… Одна ее рука обвилась вокруг его талии и скользнула вниз за пояс его брюк. Обычно Шрив брал на себя инициативу в их любовной игре. Теперь он поежился, когда ее ногти начали царапать тонкую ткань его белья, доставая до самого тела. Не отрывая губ от ее груди, он приподнял ее юбки. Его руки с резким треском разорвали на ней панталоны. – Да! – прошептала она. – О да! Последнее слово закончилось криком боли, когда он впился зубами в ее затвердевший сосок. Одной рукой он расстегнул брюки и освободился от них. – Миранда, – глухо выдохнул он. – Мы не должны этого делать. Особенно здесь в гостиной твоих друзей. Вместо ответа она обхватила его руками за шею. Правую ногу она закинула ему за спину, открывая ему свое горящее страстью тело. Влажное и горячее, оно прижималось к нему. Миранда начала двигать бедрами. – Я хочу тебя, Шрив. Я хочу тебя прямо сейчас. Сунув руки ей под панталоны, он сжал ее ягодицы. Они были не мягкими и податливыми, как у женщины, лежащей под мужчиной, а упругими и напряженными. Он не мог ответить точно: он приподнял ее или она взобралась на него. Это не имело значения. Внезапно она оказалась над его членом, полностью открытая, готовая принять его. Ее по-прежнему сотрясала дрожь. – Шрив… – Она действительно произнесла его имя? Или только подумала? Он прогнулся в спине и, резко подавшись вперед, одним точным движением вошел в нее. Она вскрикнула от восторга, почувствовав его в себе, ощутив, как он проник в самую ее глубину. Он сделал одно движение, второе. На третий раз наступила разрядка. Всю суть своей жизни, своей любви к ней он выплеснул в нее. Она вскрикнула снова. Ее бедра задвигались, ее влагалище ласкало его член, то сжимая, то отпуская его. И. теперь Шрив застонал от наслаждения, сравнимого с болью, чувствуя, как с каждым ее движением силы покидают его. |