Книга Замок Орла, страница 115 – Ксавье Монтепен

– И это будет справедливо, – заметил Ришелье, невольно признавая правду.

Затем, обращаясь к воинам-повстанцам, преподобный Маркиз продолжал:

– Мы покидаем замок. Предупреждаю, если мы встретим сопротивление на своем пути, то посчитаем это преступлением.

Тут в часовню влетел Гарба.

– Капитан, – сказал он, – разве вы не знаете, что там творится?

– А что там творится? – спросил Лакюзон.

– Французы со шведами идут с трех сторон на замок, они уже близко… Через четверть часа крепость будет в кольце.

– И большим числом идут?

– Наши лазутчики – они только вернулись – говорят, что в каждом корпусе у них будет по пять тысяч человек.

– Отлично. Где мессир Рауль?

– Охраняет главный вход в замок. Он уже везде расставил сторожевые посты – наши все глядят в оба.

– Отлично, – повторил Лакюзон.

Потом, задумавшись на мгновение, он спросил:

– В плен кого-нибудь взяли?

– Да, капитан.

– Среди пленных есть важные офицеры?

– Есть один, капитан.

– Кто же он?

– Маркиз де Фекьер.

– Монсеньор, – обратился к кардиналу преподобный Маркиз, – а что сталось с господами де Лонгвилем и де Виллеруа?

– Они покинули замок одновременно с графом де Гебрианом и сиром де Монтегю.

– Гарба, – сказал Лакюзон, – приведи-ка сюда маркиза де Фекьера!

Оридинарец мигом скрылся.

– Монсеньор кардинал, – продолжал капитан, – войска, что идут вам на выручку, слишком поторопились и не подумали о ваших интересах. Сожалею.

– Что вы хотите этим сказать, капитан?

– Я хочу сказать, монсеньор, что вы наш единственный заложник и, чтобы нам здесь ничто не угрожало, раз путь к отступлению отрезан, придется вам остаться у нас в плену.

Маркиз вскинул руку, собираясь прервать Лакюзона, но тот не дал ему времени.

– Отец мой, – воскликнул он, – не забывайте, я в ответе за пять сотен человек, что пришли со мной!.. Помните, минута слабости, малейшая оплошность может погубить не только нас, но и их заодно. Вы все еще пребываете во власти рыцарского благородства, и я снимаю перед вами шляпу, но разделить ваше благородство не могу. Потом, вы останетесь с его преосвященством – и ему рядом с вами будет не страшна никакая угроза… Мы солдаты, а не душегубы.

– Капитан Лакюзон, – молвил Ришелье, – я ничего не боюсь и загодя знаю – вы не поступите недостойно или бесчестно, а посему мне нечего опасаться.

– И вы правы, монсеньор…

В часовню вернулся Гарба – с собой он привел маркиза де Фекьера.

– Монсеньор, – продолжал капитан, – соблаговолите распорядиться, чтобы господин де Фекьер передал приказ войскам, подоспевшим к вам на выручку: стать лагерем вокруг замка в том месте, где они сейчас находятся. Это нужно сделать до того, как нас возьмут в осаду.

– Вы слышали, генерал? – спросил министр.

– Да, монсеньор.

– Тогда ступайте. Как видите, теперь не я здесь распоряжаюсь.

– Генерал, – прибавил Лакюзон, – не угодно ли вам будет вернуться в замок после того, как вы выполните данное вам поручение? По всей вероятности, Его преосвященству ваши услуги еще могут понадобиться.

– Я вернусь, – обещал француз.

– Зачем, – спросил преподобный Маркиз после ухода господина де Фекьера, – зачем тебе нужно, чтобы их войска стали лагерем вокруг замка? Надобно было отослать их обратно на квартиры. Разве мы не отходим нынче же ночью?

– Нет.

– Почему же?

– Я не хочу, чтобы наш отход походил на бегство. Мы уйдем из Блетрана среди бела дня, и наши пятьсот бойцов победоносно пройдут через пятнадцатитысячные ряды французов, которые при этом возьмут на караул.

– Но это же огромный риск!

– Никакого риска.

– И какой у тебя план?

– Узнаете, когда придет срок.

Маркиз не настаивал.

– Монсеньор, – продолжал Лакюзон, обращаясь к кардиналу, – ничто не мешает вам вернуться к себе в покои и отдохнуть, поскольку отдых вам сейчас просто необходим. А я, с вашего позволения, имел бы честь прислуживать вам ночью в качестве камердинера.

– Отдохнуть я согласен, мессир, – ответил Ришелье с несколько натянутой улыбкой, – а от ваших услуг откажусь. Столь доблестной руке, как ваша, не пристало опускаться до обыденных забот.

Министр вернулся к себе в спальню и бросился на кровать – скорее для того, чтобы обрести хотя бы с виду глубокий покой, которого не было у него в душе, чем попробовать забыться сном, который, в чем Ришелье был совершенно уверен, к нему не придет. Лакюзон, Железная Нога и Гарба встали у трех выходов из спальни, не желая доверить охрану именитого пленника никому другому.

Французские войска в точности исполнили приказ, переданный через де Фекьера, и маркиз, верный своему слову, возвратился в замок.

Остаток ночи прошел в полном спокойствии – можно было подумать, что хозяева в Блетранском замке не поменялись.

Наконец наступило утро.

Капитан взбежал на крепостную стену, перепоручив Пехотинцу охранять дверь в покои кардинала вместо себя.

Три неприятельских армейских корпуса расположились лагерем посреди равнины на обширном пространстве с севера, юга и запада.

Лакюзон перевел взгляд на свой небольшой отряд, сгрудившийся на эспланаде. В сравнении с неприятельскими силами пятьсот горцев были каплей в море!..

Капитан загадочно улыбнулся – в глазах его полыхнул торжествующий огонь. «Ах, – проговорил он, – диво-то, диво! Еще никому на свете не случалось видеть такое!..» Потом он вернулся в замок и постучал к Ришелье.

Кардинал был уже на ногах и преспокойно беседовал с преподобным Маркизом и господином де Фекьером.

– Итак, капитан, – полюбопытствовал он, – чем порадуете?

– Монсеньор, – отвечал Лакюзон, – пришло время уходить, и я с глубоким сожалением принужден сообщить, что вашему преосвященству придется послужить нам живым щитом при отходе, в точности как если бы мы шли в наступление.

– Хорошо, капитан, я повинуюсь праву сильного… Dura lex, sed lex ^[72]!

– Монсеньор, – продолжал молодой командир, – нужно, чтобы маркиз де Фекьер передал от вашего имени новые приказы французскому войску… нужно, чтобы оно выстроилось в две шеренги от Блетрана до Монморо и чтобы между шеренгами был промежуток пятьсот шагов… Мы пройдем через строй ваших солдат с высоко поднятой головой и спокойным сердцем, поскольку вы пойдете с нами и я буду иметь честь поддерживать вас за руку, чтобы ни одному французу невзначай не взбрело в голову выхватить шпагу из ножен при виде того, как мы с вами шествуем вместе, – министр французского короля и предводитель горцев.