Онлайн книга «Портфель капитана Румба»
|
Мама вошла. Она была в халате и со шваброй. — Мамочка, ты только не волнуйся… — начал Леша. Мама уронила швабру, слегка присела, взяла себя за щеки. Глаза у нее сделались круглые. — Мамочка, ты только не пугайся… — опять заговорил Леша. — Это… Мама качнула головой и сказала нараспев: — Ка-ка-я прелесть… — Оно тебе нравится?! — подскочила Даша. — Я в полном восторге! — Мама сияла. Ыхало выбралось из кресла и засеменило к маме. Потупилось. — Позвольте представиться. Меня зовут Ыхало… — Очень, очень рада! — Мама протянула руку. Ыхало дало ей свою ладонь. Мама затрясла ее, да так сильно, что… рука Ыхала оторвалась! Осталась у мамы в пальцах и шевелилась сама по себе. — Ай! — ужасно испугалась мама. Уронила руку. — Ничего, ничего! — Ыхало левой рукой подхватило упавшую правую, приставило к месту. — Не беспокойтесь, пожалуйста, это бывает. Дело в том, что когда я радуюсь, то обязательно размягчаюсь. Делаюсь похожим на маму, которая состояла из тумана… А если огорчаюсь и сержусь — наоборот, становлюсь как металлический папа… А сейчас я просто таю… Мама отдышалась. Заулыбалась опять: — Я тоже таю от удовольствия… — Мама, Ыхало — здешний житель, — начал рассказывать Леша. — Его папа был самовар, а… — Не надо ничего мне объяснять! — воскликнула мама. — Я все понимаю! Вы, Ыхало, душа этого дома! Не так ли? — Гм… — Ыхало начало таять прямо на глазах. — Видите ли… я над этим, по правде говоря, не задумывалось. Но в ка-кой-то степени… — Сейчас мы будем завтракать, — решительно сказала мама. И повернулась к двери. — Женя! Иди сюда! Познакомься, пожалуйста! Появился папа. С намыленным лицом. От удивления уронил бритвенный помазок… ИСТОРИЯ КОТА ФИЛАРЕТА И ЕГО ТЕНИ Леша и Даша умылись и почистили Ыхало пылесосом «Филипс». После этого все уселись завтракать. Ыхало сначала смущалось, отказывалось от угощения, но, когда появилась банка с малиновым джемом, устоять не смогло. Намазало себе большой кусок батона. Призналось, что любит сладкое. — А попробовать удается так редко… Старуха никогда не угощала. Иногда мне удавалось, правда, стащить у нее немного варенья. Конечно, это нехорошо, но я брало совсем чуть-чуть. А у старухи варенье все равно пропадало: наварит в громадном объеме, а потом выбрасывает, потому что съесть одна не в состоянии. И ни с кем не делилась. Весьма скупая была особа, прямо вам говорю… — Судя по всему, она дальняя родственница Ореста Марковича? — заметил папа. — Весьма дальняя. И ничуть на него не похожая… С Орестом Марковичем жили мы душа в душу. Он, бывало, работает над холстом, а я сижу в уголочке и наблюдаю. Случалось, он и совета у меня спрашивал… Вот помню, как он эту Большую картину писал… И все посмотрели на картину, которая висела над диваном. На картине были город и лес. Не город, окруженный лесом, а дома и большие деревья вперемешку — будто они вместе выросли из земли. Дома были старинные, красивые. Между ними — над ручьями, среди лесных зарослей — перекидывались горбатые мосты. А выше всех крыш и деревьев поднимался многобашенный замок — сам слегка похожий на громадное дерево. Была в картине какая-то зыбкость и загадочность. Порой не разберешь: где кровли, а где верхушки лесных великанов. Что там темнеет: крепостная островерхая башня или пирамидальная ель? И что светится в чаще? Два окошка или глаза какого-то хитрого зверя? Надо сказать, что перепутывались не только лес и город. С ними еще перемешивалось зеленоватое ночное небо. Просвеченные луной облака висели кое-где среди древесных стволов, цеплялись за высокие цветы и проплывали под мостами. А звезды дрожали на ветках и карнизах окон. И было ощущение, что от картины идет еле слышный звон и стрекот, словно там среди травы не умолкают ночные кузнечики. Это, наверно, вот почему! Казалось, что воздух вокруг леса-города хрустально затвердел, а потом раскололся на множество больших и маленьких кубиков и кубики эти кто-то слегка встряхнул, пошевелил. Теперь все виднелось как бы через множество стеклянных граней — немного запутанно и сбивчиво. Лунный диск, например, оказался надломленным в разных местах, а несколько кусочков от него откололись и светили отдельно… В общем, то ли сказка, то ли сон… — Удивительное полотно, — сказала мама. — Орест Маркович никому не хотел продавать эту картину, — объяснил папа. — А я, кстати, видел ее еще в детстве, когда приходил сюда… Ыхало сказало смущенно: — Евгений Павлович, а я вас помню. Я в щелку смотрело, когда вы Оресту Марковичу показывали свои рисунки… Только тогда вы были поменьше, в матросском костюмчике и без усов. — Да-а… — вздохнул папа. — Годы, годы… Тогда я был такой, как нынче наш Алексей. — Именно, — согласилось Ыхало. — Я вас и узнало, когда посмотрело на Лешу с левой стороны. — А с правой он похож на меня, — ревниво напомнила мама. — Совершенно верно, Елена Олеговна, — вежливо сказало Ыхало. — Это я заметило еще раньше. — Кушайте варенье, — с удовольствием сказала мама. — Не стесняйтесь. — А где вы живете? — спросила Даша. — Ну, понятно что в этом доме, а где именно? — Ых-ох… По правде говоря, при старухе я жил где придется. Закутков тут всяких немало. Заберешься поглубже, чтобы не заметила, и сидишь. А летом — в баньке. Старуха туда побаивалась заходить… — А где вы обитали при Оресте Марковиче? — спросил папа. — При Оресте Марковиче был у меня постоянный угол. В мансарде, рядом с мастерской, есть чуланчик, по нему проходит каменная труба от камина. От нее так тепло было… ых… — Полагаю, вам и теперь следует там поселиться, — решил Евгений Павлович. — Если не возражаете… — Я буду счастлив! Если не стесню вас… Мама всплеснула руками: — Не выдумывайте, ничуточки не стесните! Я даже не представляю этот дом без вас! — Я тоже! — сказали вместе Даша и Леша. А мама призналась: — По правде говоря, я не очень-то хотела переезжать сюда. Но теперь, когда познакомилась с вами, ужасно рада. В это время в больших, похожих на узкий шкаф часах скрипуче растворилось оконце. Высунулся гномик в оранжевом колпачке. В одной руке у него было бронзовое блюдце, в другой — молоточек. Он девять раз ударил по блюдцу. Потом повесил его на гвоздик, снял колпачок и кукольным голоском произнес: — Пр-риветствую вас. — Здравствуй, Петруша! — обрадовалось Ыхало. — Видишь, у нас новые хозяева. Познакомься. |