Онлайн книга «Голубятня на желтой поляне»
|
Антошка с удовольствием вцепился в помидор зубами и от неумения закапал белую майку. – Ой… – он виновато глянул на Варю. Майка-то её. Антошку успокоили. А Пим-Копытычу объяснили: – У него земного опыта ещё маловато. Он ведь инопланетянин. Пим-Копытыч покивал: бывает, мол… Он был сегодня оживлён и весел. Честно говоря, от него попахивало самогоном. Самую малость. Что поделаешь, старого домового не перевоспитать. Маркони, который к вечеру одолел любовную тоску, деловито спросил: – Пим-Копытыч, можно будет у тебя тут раскинуть один агрегат? На лужайке – пусковую площадку, а в подвале – пульт. На дворе неудобно, ходят, мешают… Понимаешь, нужна эта машина, чтобы Антошку запустить обратно домой… – А чего ж! – обрадовался Пим-Копытыч. – Работайте! Мне веселее будет, когда компания! – Электропитание-то есть? – Как же, как же! Имеется в подвале щиток… А ты, Антоша, значит, у нас тут на каникулах? – Вроде… – вздохнул Антошка. – Хорошее дело, на матушке Земле есть что посмотреть. Хотя, конечно, уже не то, что прежде… Пека, а как насчёт котёночка-то, а? Не нашли? – Ищем! – отозвался Пека с ненастоящей бодростью. Уки виновато запереглядывались. Про котёнка для Пим-Копытыча они среди последних событий совсем забыли. – Надо ведь не первого попавшего, а чтобы посимпатичнее,—сказал Андрюша. – Да мне хоть какого, лишь бы от меня никуда… С пустыря отправились гурьбой в институт Маркони. И там, на глазах у всех, не сбрасывая одежду, Антошка в один миг превратился в Капа. Тихо нырнул в бочку с одной стороны, а с другой вылетел искрящейся капелькой. Только лампочки мигнули на “Проныре”. Затем, ради опыта и тренировки, он опять появился из преобразователя мальчишкой. Прежним Антошкой. Только не было уже на колене засохшей ссадины, а шишка на лбу стала почти незаметной. – Реставрация биосистемы, – сказал Маркони. – Программа держит стабильность заданных параметров… Тут все обратили внимание, что на майке нет уже следов помидорного сока, а надпись под рисунком теперь не “FORD” а “Руссобалтъ”, И старенькие пыльные шорты из серых стали голубыми. – Шмотки в программу не вложены, – разъяснил Маркони. – Тут, видимо, дело Антошкиной фантазии… Ладно, мотайте спать. Антошка снова превратился в Капа и устроился в банке, на искусственной паутине из капроновой лески. Включенный “Сверчок” пропищал: – Ой, какой я маленький… Спокойной ночи. Все разноголосо пожелали спокойной ночи Капу, а Варя спросила: – Почему бы ему не ночевать в виде мальчика? Привыкал бы… – Не всё сразу, – буркнул Маркони. – Перегрузки – дело опасное… Ну, шагайте… Сам он остался спать здесь, ни раскладушке. Он всегда охранял Капа. Утром собрались на дворе у Маркони. Бодрый, умытый Антошка (в голубой майке с белым корабликом) ревниво спросил у Сени: – А где Никита? – Слава Богу, это сокровище дома. Бабушка приехала. – Жалко, – огорчился Антошка. – Если хочешь, зайдём ко мне, увидишь эту радость. Только позже, а то он ещё дрыхнет. – А сейчас куда? – К Егору Николаевичу. Вчера ведь договорились, – напомнил Матвей. – Я на велосипеде! Можно? Конечно, ему сказали, что можно. Егор Николаевич оказался дома, потому что был в отпуске. Он встретил компанию на своём дворе и не очень удивился гостям. Кое-кого знал он и раньше: Маркони помогал ему налаживать “Алика”, Матвей и Маша иногда забредали попросить интересную книгу из домашней библиотеки. Пеку Егор Николаевич прошлой осенью вытащил из дыры в заборе, где тот застрял при попытке проникнуть в профессорский сад. А про знакомство с вице-президентом и говорить нечего. И всё же профессор Телега был слегка обескуражен многочисленностью компании. – Какая неожиданность!.. Весьма, весьма рад… Мама, придётся ставить самовар, чайником тут не обойтись! Егор Николаевич жил в старом родительском доме с мамой Ольгой Никифоровной. Имелась раньше у профессора и жена, да что-то, видать, не получилось у них в жизни. И детей у него не было. Может, поэтому на чужих ребятишек профессор смотрел с улыбчивой печалью и скрытой завистью. После взаимных приветствий Варя взяла за плечи смущённого Антошку и поставила перед профессором. – Егор Николаевич, угадайте, кто это? – М-м… Я, право, не помню. Мы когда-то встречались? – Встречались, встречались! – запрыгали все. Даже солидный Матвей и воспитанный Олик. Только Маркони улыбался сдержанно. Егор Николаевич пригляделся. Мальчик был совершенно незнакомый. Тощенький пацаненок лет десяти, в котором угадывается что-то птичье. Этакий чибисенок. – Н-нет… Виноват, конечно, однако.,. – А вы угадайте! – сказала Варя. – Но ведь гадать я буду до бесконечности. Вариантов неограниченное множество… – Этот вариант за пределами всякой неограниченности, – объяснил Сеня солидно, хотя и весело. – Тем более, тем более… Сеня с торжеством сообщил: – Это – Кап! – Что?.. Кто?.. Ах, Кап! Ну да, понимаю… То есть в каком смысле? – В самом-самом смысле! – Сеня оглянулся на Маркони, который скромно потупился. – Вот он сделал преобразователь. Была капелька – стал мальчик. – Ах, вот что! – развеселился профессор. – Вы решили меня разыграть! Ценю, ценю юмор. Тогда незнакомый мальчик взял Егора Николаевича за рукав и потянул в сторону. Профессор послушался. Отошли шагов на пять. Мальчик встал на цыпочки, пригнул Егора Николаевича за плечо и что-то зашептал ему в ухо… Что он шептал, ребята никогда не узнали. Видимо, что-то известное только двоим – профессору и Капу. Может быть, Антошка напомнил разговоры, которые профессор и капелька-инопланетянин вели в первые дни знакомства. Лицо профессора стало растерянным и неулыбчивым. Он выпрямился, поскреб подбородок. Антошка стоял рядом и колупал сандалией траву. – Не может быть… – выговорил Егор Николаевич. – То есть, конечно, да… Но я не поверю, пока не увижу сам… Нет, я знаю о необычных талантах Марика, я сам не раз убеждался, но чтобы такое… Егора Николаевича шумной толпой повели в институт Маркони. И там, на чердаке, прорезанном солнечными лучами, профессор Телега стал свидетелем чуда. А точнее – ещё одного достижения человеческой науки. – Непостижимо, – бормотал он, держась за длинный подбородок и покачиваясь… Впрочем, скоро профессор успокоился. Ведь сам он тоже работал в той области науки, которая граничила с чудесами. |