Онлайн книга «В ночь большого прилива»
|
— И мадам Валентина перенесла город в другой… пузырь? — Сам ты пузырь… Да, перенесла! — Тут же сто тысяч машин и экскаваторов надо, — сказал Ежики, притворяясь глупее, чем он есть. — Ты совсем бестолковый! — взвинтился Яшка и мигнул на розовом экране черными зигзагами. — При чем тут машины! Она создала эффект Мёбиус-вектора, она говорила, что умеет… — Да ты не злись!.. Что такое Мёбиус-вектор? — Скручивание и соединение пространств… — Яшкин голосок вдруг потускнел. — Я ведь тоже не все знаю… Я не целый кристалл, не взрослый, а только росток… Да к тому же отколовшийся. «Яшка — росток. И якорек — росток…» — толкнулось у Ежики. И он сказал примирительно, осторожно: — Не сердись, Яш… Послушай теперь меня. Как ты думаешь… Можно уехать на другую грань на поезде? — На каком? — буркнул Яшка (экран не светился). — На местном… По Кольцу. — По Кольцу все можно, — отозвался Яшка насупленно. — Если Мёбиус-вектор… Вселенная вся завязана в кольцо… — Да я не про Вселенную, а про наш город, про местную линию… Ты послушай… Яшка выслушал историю про Якорное поле, не перебивая, не включая экран. И молчал, когда Ежики закончил. — Яш… Может быть такое? — Ты же сам говоришь — было. — А как объяснить? Яшка не ответил. — Яш… — Я думаю, не мешай… — Ладно, я подожду. Яшка молчал долго. Ежики сидел, откинувшись, упираясь ладонями в травянистую землю. Кругом просвечивали зеленью большущие, как слоновые уши, лопухи. Ежики думал: отчего Яшка сегодня такой? Рассеянный какой-то и раздражительный. Озадачен своим открытием? Или обиделся? Почуял, что в истории про Якорное поле Ежики не сказал всей правды? Ежики умолчал о Голосе. О своем разговоре с диспетчером. Не мог он про это… Даже сам с собой говорить про это боялся. Отчаянная надежда, вспыхнувшая вчера, сегодня была уже крошечной, как еле живой огонек. Но ведь была… Однажды они с Яриком полезли искать старинное оружие в катакомбах под Бастионным сквером и для интереса взяли не фонарики, а свечки, которые зажигают на именинах и новогодних праздниках. Свечки потрескивали, огоньки дрожали. «Не смотри на них, — прошептал Ярик, — они боятся взгляда…» Вот так и надежда Ежики боялась внимательного взгляда, слишком пристальной мысли. Могла мигнуть и погаснуть… Что-то защекотало тыльную сторону ладони. Ежики скосил глаза. По руке шла крупная черно-зеленая гусеница. Мохнатая, с глазами-точками. — Куда, глупая… — сказал Ежики. Гусеница преодолела запястье и стала подниматься к локтю. Ежики повел плечами, но терпел. Мохнатая гостья путалась ножками в незаметных волосках на коже и упрямо шла вверх. Ежики взглядом провел ниже локтя черту: «Дальше не смей». Гусеница остановилась. Подняла переднюю часть туловища с головкой. — Будешь соваться куда не надо, никогда не станешь бабочкой, — шепотом предупредил Ежики. Гусеница подумала и пошла назад. «Быстрее, — мысленно приказал Ежики. — Ну-ка брысь!» Незваная гостья свернулась калачиком и упала в траву. — Здорово ты ее! — звонко сказал Яшка. Ежики вздрогнул. «Собеседник» лежал рядом, на лопухе. На экране плясал человечек с головой-картошкой. Ежики положил компьютер на колени (поморщился — больно еще). Человечек упрыгал, опять появился вечерний городок. Среди домов проскочил крошечный трамвай с огоньками. — Ну что, Яш? Подумал? — Здорово ты ее! Сделал черту и — щелк!.. Ты, наверно, койво? — Кто? — А, ты не знаешь… Так у нас в Реттерхальме назывались люди, которые умеют всякое необыкновенное. Как мадам Валентина… Или вот он… Ежики увидел на экране мальчишку. Длинноволосого, босого, в мятой парусиновой рубахе с синим воротником, в узких штанах до колен. Мальчик стоял на каменном уступе, смотрел куда-то. И так четко все было — ну прямо кино! — Кто это? — Тот, кто принес монетку… А потом его выгнали из города. Сказали, будто из-за него сошел с рельсов трамвай, когда ребята играли у путей. Но это неправда… А потом он спас город. Остановил в полете бомбу, когда враги выстрелили с корабля. — Как остановил? — Посмотрел на нее, и она не долетела. — Сказки, — вздохнул Ежики. — Не сказки. Ему поставили памятник. Мальчик на экране сделался неподвижным, потемнел. И стало видно, что он из бронзы… — А ты тоже… Гусеницу остановил, — напомнил Яшка. — Это же пустяк! Сравнил: гусеница и бомба! — Все равно. В тебе особый талант. — Ну, тогда здесь, в лицее, каждый — койво. У любого особый талант. Да и не в лицее тоже. Каждый умеет что-нибудь… такое. Ярик, например, может бумажными голубями управлять: запустит, и они летают, летают, всякие петли делают… — У тебя не только это… — У меня, говорят, индекс воображения выше нормы… Вот, говорят, и представил себе Якорное поле… Яшка, ты скажи! Ты уже подумал? Разве может быть, чтоб такое просто привиделось? Ведь и якорек есть… и вообще… — Мне бы твои заботы. — С человеческим вздохом Яшка выключил экран. — Ты же обещал подумать! — Я думал не об этом… Про Поле ты можешь решить сам. Поедешь и поглядишь: есть оно или нет. Ежики опять зябко шевельнул плечами. Проще всего — поехать. Об этом он думает все время. Но… вдруг там ничего нет? — А если я скажу, что нет, — проницательно заметил Яшка, — ты ведь все равно поедешь искать. Ежики вздохнул. А Яшка попросил шепотом: — Ты лучше скажи: мне-то что делать? — А… что? — не понял и растерялся Ежики. — Ну, зачем я на свете?.. Вырастили меня… Модель Вселенной… А что дальше? Так и буду болтаться по карманам? — Я… не знаю. Не думал, — признался Ежики. — И я не думал, пока себя не помнил… И сейчас ничего не придумывается. Каша в голове… — Это было ничуть не смешно, хотя, казалось бы, какая у Яшки голова. Ежики виновато молчал. — Мне нужна система, — хмуро сказал Яшка. — Чтобы все привести в порядок. — На экране возникли белые концентрические кольца. — Чтобы ясность была… Мне нужна какая-то философская кон-цеп-ция… Ты можешь соединить меня с Всеобщим Информаторием? — Я… нет, наверно, Яш… Через «Собеседник» нельзя, с Информаторием только через главный компьютер соединяются. И надо каждый раз Кантора спрашивать… И как туда тебя затолкаешь? — Не надо меня толкать! Мне бы только к кабелю Информатория. Прильнуть к нему… Хотя бы на часик! |