Онлайн книга «Синий треугольник»
|
— Да зачем?! — Ерошка в радостном прыжке опять постриг воздух ногами (волосы взлетели, но он тут же пригладил их). — Смотри! За окном лето! Ну, лето не лето, а конец весны точно. Со второго этажа видно было, как цветет дворе сирень, а на кустах желтой акации проклевываются лимонные клювики… Похоже было на май, но солнце грело как в июле. Я шагал, конечно, без куртки. На ногах — старые полуботинки Николая, моего зятя (кажется, так называется муж сестры). Ерошка скакал сбоку от меня. Видать, насиделся дома, теперь не мог идти спокойно. — Экий ты прыгучий нынче, — одобрительно заметил я. — Ага! Кузнечики пятки щекочут! — Какие кузнечики? — Те, что раньше были на носках. Во время стирки они смылись… Ну, смылись, то есть сбежали. И поселились в кроссовках. — Ерошка в новом скачке дрыгнул ногами. В самом деле, на белых носочках теперь не было кузнечиков. — А ты сочинитель… Он хихикнул: — Есть в кого. — Это в кого же? — Не скажу, — хихикнул он снова. И посерьезнел: — А куда идем-то? — Как куда? Конечно, в парк! Я был уверен, что в решетке теперь опять проделана дыра. Или, в крайнем случае, купим у главного входа билеты. Наверняка уже начался новый летний сезон. И конечно же, в парке вновь работает карусель. Едва мы там появимся, примчится на своем темно-гнедом скакуне-лилипуте Еська. Я был в этом убежден. Потому что нынешним утром события сделали явный разворот к счастливой развязке. Ерошка, однако, поскучнел. Неуверенно глянул сбоку: — Дядя Слава, а надо ли? — Что? — Ну… идти на прежнее место. — А что же еще? Конечно, надо! Ерошка опустил голову, но больше не спорил. Его сомнение не испортило мой радостный настрой. Я представлял, как мы встретим Еську, а потом втроем явимся к Серафиме. И все будет хорошо. Ведь она сказала: «Если все сделаешь как надо». А я сделал… то есть скоро сделаю все как надо! Правда, что-то смутное все же слегка царапало меня. Во-первых, эта почти «Хиросима» на Ерошкиной футболке. А еще — воспоминание о солдатах, которые недавно брели мне навстречу. Впрочем, сейчас они не попадались, хотя дорога была все та же, по пустырям. Может, оттого, что мы шли в другую сторону? На дороге не было уже ни снега, ни луж. Колеи высохли. По обочинам густо цвели одуванчики. Тепло струился солнечный воздух. И все же солдаты не забывались. Лучший способ избавиться от беспокойства — поделиться им с кем-нибудь. — Слушай, Ерошка, недавно я встретил здесь странных солдат. В каких-то незнакомых формах, измотанных, грязных… Ерошка не удивился. — А, это где-то кончилась война! Не победой кончилась, а так… общей усталостью. Заяц говорил… — Какой заяц? — Травяной и Песчаный. Он один раз приходил ко мне. — Как… приходил? — Ну, однажды… — не очень охотно сказал Ерошка. — Мне спать захотелось, я взял на вешалке какое-то пальто, укрылся на тахте, и вдруг сделалось как-то не по себе. Потому что один… И тут кто-то завозился в ногах. Я глянул, а это он, я сразу узнал… И стали разговаривать… «Дела-а…» — И о чем же разговаривали? — О всяком… Он про Синего Треугольника рассказывал. Говорил: хорошо, что он… то есть ты… завязал его. От этой завязки в каком-то дальнем месте кончилась война, больше не стало крови… А еще сказал, что, может быть, ты скоро придешь ко мне. Но ты еще долго не шел… — Прости, малыш. Так получилось… Он не обиделся на «малыша». На ходу притиснулся ко мне. Сказал шепотом: — Ну, ничего. Теперь-то уж все будет хорошо. Но получилось так, что ничего не хорошо. Когда мы вышли в переулок вблизи от парка, на месте не оказалось знакомого дома. Того, где я прожил осень и зиму! На косогоре виднелись сгнившие остатки лесенки, а на месте дома был заросший репейником пустырь. Так заросший, словно здесь не было ничего давным-давно. Я обмер. Обмяк. Ерошка смотрел на меня перепуганно: мол, что стряслось? Ведь он-то раньше про этот дом не знал. — Дядя Слава, что с тобой? Я взял себя в руки. У парковой решетки опять возились рабочие. Кажется, проделывали в арматурных прутьях дыру. «Бесплатный вход»! Я взял Ерошку за руку, мы подошли. Рабочие были незнакомые. Я спросил у самого пожилого: — Вы не скажете?.. Недавно здесь дом стоял, Евдокии Власьевны… И вдруг нету… Мужчина распрямился. Вытер лоб холщовой рукавицей со следами ржавчины. — Да ты что, мил-человек, говоришь. Какое «недавно»! Власьевна уехала с племянницей к сыну в Архангельск в аккурат двенадцать лет тому назад. Дом продала кому-то, а он вскоре сгорел дотла. Такая вот история… Действительно, «такая вот история»… При мысли, что я никогда не увижу Серафиму, мне захотелось тихонько завыть. Или… проснуться. Но тогда… Нет! Я вцепился в Ерошкино плечо. Он даже ойкнул. Потом быстро сказал: — Дядя Слава, пойдем отсюда! Я же говорил: не надо сюда приходить! Он, конечно, ничего не понимал, и все-таки… да, он был прав! Мы быстро пошли прочь, опять оказались на дороге, ведущей через пустырь. Мне стало поспокойнее. Подумалось: «Сколько уже случалось такого. Может, все обойдется и на этот раз. Наверно, просто девочка-подсолнух слишком часто стучит мячиком о панель…» И Ерошка сказал: — Дядя Слава, все будет как надо… Ой, смотри! Из кустов желтой акации выскочила и запрыгала по обочине нам навстречу деревянная лошадка. Черно-белая, на прямых ногах, с лукавой улыбчивой мордой. — Дядя Слава, это моя! Ерошка подскочил к лошадке (она была ему головой до подмышки). Обнял за выгнутую шею. Оглянулся на меня, глаза сияли. Теперь они были совсем зеленые. — Дядя Слава, она меня нашла! Понимает, что виновата, сбросила тогда и удрала… — И Ерошка живо вскочил в фанерное седло. Ухватил повод. Лошадка вскинула передние ноги, ломая их в коленях. И кажется, даже тихонько поржала. А меня обожгло новым страхом: вот сейчас Ерошка ускачет опять — и поминай как звали!— Постой! А он смеялся: — Дядя Слава, не бойся! Раз уж она вернулась, будет послушная! Она… знаешь что? К Еське нас приведет! Обязательно! Пусть идет, куда хочет! Я на ней, а ты рядом!.. Да уж, конечно, рядом! Не отставая ни на полшага! Хватит с меня всяких расставаний… Лошадка свернула с дороги на тропинку в белоцвете и вдоль длинного кирпичного забора вывезла Ерошку (и вывела меня) на улицу Утренних Звонков. Я про такую и не слыхал раньше. По этой улице (похожей на Ключевской спуск) мы вышли на другую. Здесь был уже почти центр. Всадник Ерошка во всей красе отражался в магазинных витринах. Деревянные копытца четко стучали по асфальтовому тротуару. |