Онлайн книга «Звезды под дождем»
|
— Вот это палитра. Как у Иринкиного папы, — сказал Журка. Мама и отец повернули к нему веселые лица. Отец спросил: — Ничего машина, а? Журка видел, как в маминых глазах метнулось беспокойство. Сказал куда-то между мамой и отцом: — Ничего. А какая марка? — "Радуга-семь," — сообщил отец гордо, будто сам разработал эту систему. Мама облегченно сказала: — Саша, переключи на вторую программу. Мне показалось, там краски бледнее. Отчего это? — Потому что местная студия. Халтурщики, — отозвался отец и защелкал переключателем. Заметались полосы и зигзаги, потом на экране возникла солидная розоволицая дама и сказала круглым, авторитетным голосом: — …а вопрос это совсем не простой. Одни говорят — школа, другие — семья, третьи — они сами. Едва ли можно ответить на это однозначно. Целый комплекс причин заставляет нас думать, что… Дама была похожа на директоршу Журкиной школы — спокойную и несердитую Нину Семеновну. И говорила она, кажется, тоже что-то педагогическое… — Давай переключим, — сказал отец. — Сейчас хоккей… — Подожди, подожди, тут что-то интересное… — Мама взяла с телевизора газету с программой. — Что это за передача?.. Ага, "Подросток — проблемы и тревоги". Журка, это про тебя… — Разве я подросток? — сказал Журка. — А кто же ты? — удивился отец. Журка не ответил бы, но мама тоже смотрела вопросительно, и он сказал ей полушутя: — Подросток — это во! Ростом с тебя. А я еще малое, недоразвитое дитя. — Недоразвитое — это верно, — засмеялась мама и хотела взъерошить Журке волосы, но он увернулся. Опять взглянул на экран. Розовощекая тетя продолжала беседу: — …однако при всех спорах нельзя забывать, что без благотворного, здорового влияния семьи полноценное воспитание становится крайне затруднительным. А чему могут научить детей люди, которые не только забывают о своем отцовском и материнском долге, но зачастую вообще теряют человеческий облик?.. У нас есть кинопленка, отснятая недавно в городском медвытрезвителе. Чувство тревоги и возмущения вызывают эти кадры… Журка увидел длинное помещение с барьером, скамейки вдоль стен, поникших людей на этих скамейках. Два милиционера с очень красными петлицами на шинелях вежливо вели какого-то дядьку — он заплетал ногами. Потом на экране возникло женское лицо — измятое морщинами, с маленьким беспомощным подбородком. В морщины скатывались и терялись в них мелкие слезинки. К мокрым от слез щекам прилипали кончики растрепанных волос. Слегка измененный, но знакомый голос розоволицей дамы произнес: — Ее привели сюда по требованию соседей. Соседи же рассказали нам, что у этой женщины есть десятилетний сын. Однако дома его в этот поздний час не оказалось… Скажите, пожалуйста, где сейчас ваш мальчик? Плачущая женщина заморгала, на лице проступили тревога и жалость. — Гуляет он, сыночек мой, к товарищу пошел… — хрипловато и бормочуще заговорила она — Он вот придет, а я… — А вас не беспокоило, почему его до сих пор нет дома? Неужели вам все равно, что с вашим сыном? Лицо у женщины сморщилось, и слезы потекли сильнее. — Как же все равно-то! — воскликнула она неожиданно тонким голосом. — Это же сыночек мой, я же его люблю, сыночка моего. Как же вы такое говорите! Ведь он же у меня один, сыночек-то… Журка растерянно оглянулся на маму. В ее глазах — очень больших и слишком блестящих — встревоженно мигали два крошечных цветных экранчика. Мама сжала спинку стула и тихо сказала: — Ну что же это… Разве можно показывать такое? Ведь она же мать… А если мальчик увидит? А что ему завтра скажут в школе? Журка опять взглянул на экран и болезненно зажмурился — от мучительной неловкости и ощущения вины. У людей беда, а он смотрит по цветному телевизору, как кино. "Переключите!" — хотел сказать он, но в горле нехорошо защекотало. Он открыл глаза и увидел на экране снова коридор со скамейками. По нему два человека с красными повязками вели высокого мужчину без шапки. Под лампочками блестяще отливали седые прядки. Мужчина резко дернул плечом, освободил из пальцев дружинника локоть и зло сказал: — Не держи, я на ногах крепко стою. Вы еще ответите… Что-то громко и возмущенно разъяснял голос дамы, ведущей передачу. Журка не понимал ни слова. Он закусил губу и беспомощно стиснул кулаки. — Господи… — шепотом сказала мама. Журка понял, что она смотрит на него отчаянными глазами. Она тоже узнала. Человек без шапки был Иринкин отец. Они с мамой досмотрели передачу до конца. Молча. Отец поворчал, что не дают смотреть хоккей, и ушел на кухню. Показывали каких-то стриженых парней, милиционеров, занесенную снегом спортивную площадку, потом снова розовощекую даму, которая что-то объясняла. Журка не слушал. Он отчаянно боялся одного: вдруг еще раз покажут Игоря Дмитриевича! Нет, не показали. Экран вдруг стал ярко-синим, по нему побежали зеленоватые волны, а потом вспыхнула желтая надпись: "Режиссер передачи Э.Кергелен". Буквы сияли так ярко, что по синему полю экрана от них разлетались золотистые лучи. "Кергелен, — машинально подумал Журка. — Это что-то южное. Кажется, в Индийском океане есть такой остров…" В праздничном разноцветье экрана и букв было издевательство. Насмешка над Иринкиной бедой. Журка оттолкнул стул и вышел в прихожую. Мама поспешила за ним. Журка стал торопливо натягивать пальто. — Может быть, не надо?.. Сейчас не надо… — неуверенно сказала мама. Журка досадливо мотнул головой. Надо! Черная молния беды ударила в Иринкиного отца. Значит, и в Иринку. А он будет сидеть дома? Кто тогда ее защитит? От кого защищать, Журка не знал, но то, что должен бежать к Иринке, знал точно. Он встретил Иринку в квартале от ее дома. И понял, что она вышла навстречу. Значит, догадалась, что Журка придет. Они остановились под желтым неярким фонарем посреди заснеженного тротуара. — Видел? — тихо спросила Иринка и опустила голову. — Видел, — виновато сказал Журка. Они помолчали. Фонарь светил сквозь ветки большого клена. Клен был увешан гроздьями необлетающих крыльчатых семян. Ветки качались от снежного колючего ветерка. Их тени на тротуаре ходили туда-сюда, и казалось, что плавно ходит под ногами сам тротуар. От этого начинала кружиться голова. — Ну зачем только люди эту водку выдумали! — беспомощно и отчаянно сказала Иринка. От ее губ отлетели клубки пара. Журка переступил на утоптанном скрипучем снегу. Сердито спросил: — Но за что его? Он же совсем не пьяный был! Просто шел… |