Онлайн книга «Стража Лопухастых островов»
|
Всякие чувства приходилось испытывать Авке. И стыд тоже. Но самый большущий стыд из тех, что случался раньше, был крошечный пустяк по сравненью с нынешним. С тем, что липко и беспощадно вылился на Авку, заставил съежиться и задохнуться. И не просто стыд, а еще и режущая жалость к измученному и отчаянно храброму Гуське. И понимание, какой он, Авка… нет, не бзяка… Тут даже подходящего названия не найдешь, разные там "бзяки" и "гугниги" — это просто ласковые слова. Господи, что же делать-то?! Авка оглянулся. Сквозь размытый от слез воздух увидел то, что хотел. Сухой, торчащий из травы стебель тыквогонского черного репейника. Толщиной почти в руку, высотой до груди. Яростно потянул его, вырвал с земляным комлем. Сунул эту палицу Гуське в руки: — На… — Ты чего? — испугался Гуська. — На! — Авка, ты чего… Авка вытянул руки по швам и низко наклонил голову. — Огрей меня по башке… Не один раз, а сколько хочешь. Хоть сто! — Зачем? — Огрей, а потом прости… Ладно? Гуська уронил палицу. Поднял мокрое лицо. Придвинулся, взял Авку за лямку. — Ты, значит, больше не злишься на меня? — Я? На тебя? — Авка взял Гусенка за птичьи плечи. — Я был глупый, как пустая тыква. Даже не понимал, кто мой самый настоящий друг… Гуська уткнулся Авке в грудь треугольным подбородком. Розовым бугорком. Глянул снизу вверх. — А сейчас… Значит, я больше не буду хлястик? — Хочешь, я буду твоим хлястиком? — почти искренне сказал Авка. — Не-а… Я хочу, чтобы мы одинаково… — И уже не подбородком, а щекой прижался к пыльной Авкиной рубашке. Они были одни на Щетинистом острове, и можно было не стесняться такого вот чересчур нежного выражения дружеских чувств (если бы кто увидел, сразу: "Бзяки-обслюняки!"). Впрочем, эту трогательную сцену почти сразу прервал житейский случай. Веревочный Гуськин поясок ослаб, и пришлось ловить штаны. Это насмешило и Гуську, и Авку. Почему-то очень насмешило. Они принялись хохотать — сильнее, сильнее, пока оба не свалились в жесткую траву. Рядышком. Посмеялись еще. Потом сели под осокорем. Гуська весело подышал и спросил тоном равноправного человека: — Авка, а как там внизу-то? Договорился с китами? — Все в порядке. Уже едем… — Вот, значит, почему был толчок! Будто кто-то качнул остров… — Ага. Это когда они двинулись в путь. Мудрилло, Храбрилло и Хорошилло… Сперва поспорили, а потом согласились. — Авка, расскажи! Ну, всё-всё, как там было… — Ладно… Очень хотелось домой, но не обижать же Гуську! И Авка начал рассказывать по порядку. Про все свои приключения. Вплоть до толстогубой и языкастой пасти шароглота. Гуська притиснулся к Авке плечом. — Жуткая какая страхотища! Я бы помер… Авка, ты будто рыцарь Шампур Тыквонадутый! Помнишь, его великан сглотнул, а тому хоть бы что! — Ты ведь тоже как рыцарь, Гуська. Два перехода через болото в одиночку… Ох, а как ты тут один ночью-то? — Ну, так… — без героизма в голосе отозвался Гуська. — Ничего… Только мороз по коже, когда шкыдлы воют… — Кто воет? — Шкыдлы. Это вроде болотных крыс, только с обезьяньими лапами. Они тут совсем недавно появились….. — Я никогда не слыхал про таких! — Я раньше тоже не слыхал. Мне про них недавно рассказал Фуба Горшок. Ну, знаешь, большой такой, его из гончарного училища выгнали, он теперь тыквенными семечками торгует на рынке… — Врет, наверно! — Не, он сказал: бзяка-засрака буду, если вру… — Ты чего такие слова говоришь! — Это он, а не я. — А ты повторяешь! — Но тут Авка вспомнил, что Гуська уже не хлястик, нечего воспитывать. Сменил тон: — Ты этих… шкыдлов только слышал? Не видел их? — Не… Ты не бойся, говорят, они только ночью вылезают из камышей. А при солнышке не показываются и не нападают. "Ага, не бойся теперь… Сейчас ведь опять пилить через болото". Кстати, солнышко стояло уже невысоко. — Гуська, пора… — Пора… — Он зашевелился. — Ох, а зачем я в штаны-то влез! Опять снимать… — Не надо, я тебя на плечах перенесу. — Еще чего! Маленький я, что ли? — Не маленький, а… ты и так натерпелся вон сколько! — Ты тоже. — Упрямый ты, Гусенок, — с уважением сказал Авка. — Ага… Авка, а где орден, который тебе дали? У тебя? Орден был у Авки. Царапал острыми лучами ногу через карман. — Вот, смотри… — Ух ты! — Гуська покачал на ладони увесистую звезду. — Наверно, весь драгоценный. Вон сколько всяких алмазов… Жалко, что носить нельзя. Сразу начнут спрашивать, откуда. А если будешь рассказывать, узнают и про китов. И тогда попадет, верно ведь? — Я и не собираюсь носить… И вообще этот орден не мой! — осенило Авку — А чей? — Твой! Твоя награда! За то, что ты меня не бросил и так героически ждал! На! — Что ты… — Гуська отступил. Даже насупился. — Не надо… — Но почему? Бери! Это мой подарок! — Авка, так ведь нельзя. Им же т е б я наградили. По закону. Такое ведь не дарят… — Ну… тогда пусть он будет наш общий! — Ладно, — отозвался Гуська, но все еще с сомнением. — Или нет… лучше вот как. Смотри, тут один камешек вываливается. Давай я возьму себе е г о. Мне хватит и этого. — Ну, как хочешь, — Авка был слегка обижен. Хотя… Гуська, видимо, прав. Что он стал бы делать с этой звездой? "А я — что?" Но эта мысль была уже не главная. Главное, что солнце скатывалось к левому краю болота. — Пойдем, Гуська. А то и правда… эти… — Пойдем! А шкыдлы не полезут, они боятся света! У нас ведь вот что есть! — Он сбегал за осокорь и принес… Авкин керосиновый фонарик! А еще — его башмаки! — Гусь, откуда это?! — Я вчера вечером сижу тут, и вдруг они мне с дерева прямо на голову! Я так перепугался сперва… "Снова чудеса Глубинного мира…" Авка обрадовался башмакам больше, чем фонарю. Перейти болото еще можно до сумерек, а за потерю башмаков отругали бы обязательно. Гуська вылез из штанов и опять надел их как плащ. Поднял из травы репейную палицу. Хитровато глянул из-за плеча: — Это на всякий случай. Для мохнаток… — Ага, боишься все-таки, — поддел его Авка. |