Онлайн книга «Топот шахматных лошадок»
|
Но Вовка, похоже, не заметил смены моего настроения. Неумело и беззаботно посвистел, сел посвободнее, уперся в песок ладонями… и вдруг дернулся вперед: — Иван, смотри! Метрах в двадцати от берега беспомощно вскидывал над водой руки светлоголовый мальчишка. Вскинет, скроется с головой, вынырнет опять… Кажется, даже вскрикивал что-то. И никто не смотрел туда, не видел беды! Мне бы заорать изо всех сил: «Эй, люди, помогите мальчику, ослепли, что ли!» Но в глотку словно кляп вогнали. Я только дико танцевал на песке, стягивая брюки. Сдернул одну штанину, упал, сдернул другую и наконец побежал к воде. Меня скачками обогнал мускулистый парень. Да, он был пловец не чета мне. Пока я суетливо греб от берега, парень широкими взмахами достиг мальчишки, ухватил его, закинул себе на спину и стремительно, как дельфин, понес беднягу к берегу. Встал в воде по грудь, перехватил мальчика на руки. Тот кашлял, мотал головой и виновато улыбался. Я оказался рядом. Мальчишкин спаситель неласково глянул на меня, пловца-неудачника с худой волосатой грудью: — Твой, что ли? — Нет, не мой… — виновато открестился я. Пригляделся и… — Знакомый… — Глядеть надо за знакомым, когда плавает, — сказал парень и протянул мне мальчишку на руках, как выловленного младенца-тюленя. — Держи… Мне что делать-то? Я принял спасенного и пошел с ним к берегу. А парень, бурля ногами, устремился в сторону — видимо, к дружеской компании с девушками, пивом и плеером. Через несколько шагов мальчик нетерпеливо зашевелился: — Отпустите, пожалуйста, я сам пойду… Но я не отпустил. Вынес его и посадил на песок перед Вовкой. — Вот, знакомьтесь. Это Аркаша. Он с мамой помогал мне покупать для тебя обмундирование… Аркаша заморгал, улыбнулся — теперь и он узнал: — Ой, здрасте… Только маме не говорите, как я тут, ладно? — А что, мама где-то близко? — Нет, она дома… — А ты слинял на пляж без спросу, — понимающе уточнил Вовка. — Нет, мама разрешает. Я ведь неплохо плаваю. А тут почему-то ногу скрутило, раньше такого никогда не бывало… Кха… — Давай тресну по спине, чтобы не кашлял, — услужливо сказал Вовка. — Тресни, пожалуйста… Спасибо… Хватит, я уже… — Мы проводим тебя домой, — решил я. — Что вы, не надо! Я совсем близко живу! — Не бойся, маме мы ни слова, — пообещал я. — Скажем, что встретились на улице… — Да мы и заходить не будем, — утешил его Вовка. — Только доведем тебя до подъезда. — Но я прекрасно дойду один, не беспокойтесь за меня. — Мы беспокоимся за себя, — растолковал я. — Не хотим потом волноваться: все ли с тобой в порядке, не вернулся ли кашель, не закружилась ли голова. Мало ли что… Позволь уж… — Ну… тогда ладно, спасибо. Я только выжму плавки и оденусь… Не очень твердой походкой Аркаша ушел в жестяную кабинку, а я отправился в соседнюю — выжимать свои цветастые трусы. Вовка сказал, что ему не надо, и так подсохли. Когда я пришел назад, Вовка уже оделся, Аркаша стоял с ним рядом. Он был нынче не в красной футболке и не в таких, как у Вовки, штанах, а в ребячьем костюме, похожем на баскетбольную форму. На серой трикотажной фуфайке красовалась фигура утенка-пирата с растопыренным красным клювом и с пистолетом за ремнем. Задрав подол, Аркаша завязывал шнурок на поясе. Шорты и фуфайка изрядно обвисали на нем, но, видать, такая нынче у пацанов мода. Потом он одернул подол и спохватился: — Ой, спасибо вам огромное. Что вытащили меня… — Да это же не я! Надо сказать спасибо тому юноше… Аркаша заоглядывался. Но мускулистых парней на пляже было много, нужного теперь и не отыскать. — Ты скажи ему спасибо просто так. В мыслях. Он почует, — серьезно посоветовал ему Вовка. Аркаша глянул на Вовку внимательно и медленно кивнул… Жил Аркаша и правда недалеко, на Большой Береговой улице, что тянулась вдоль озера. В панельной пятиэтажке. — Мы с мамой на первом этаже… Вон мое окошко, с корабликом за стеклом… А может, зайдете в гости? Мама сегодня окрошку сделала… Вовка мужественно сказал: — Нет, нам пора. Правда… Аркаша помахал нам от подъезда, а мы ему с тротуара. И пошли. И Вовка сразу пожалел: — Может, надо было зайти? Окрошка там… — Вон кафешка, пойдем перекусим. Оставшихся у меня тридцати рублей хватило на две порции сарделек с капустой. Когда мы их дожевывали, в брючном кармане у меня задергался и заиграл Моцарта мобильник. Звонила Лидия: — Хотелось бы знать, где вас носит нелегкая? Я пришла, готовлю, стараюсь, а вы… — Дорогая, мы же предупреждали: у нас могут быть дела! — Да! — сунулся к трубке Вовка. — Кто там поддакивает? Два сапога пара!.. Я поставила окрошку в холодильник, а запеканка с сыром в микроволновке, не забудьте включить. Я могу сегодня задержаться, хозяйничайте сами. — Трам-пам-пам, — ответствовал я, — будем хозяйничать… Оказалось, что у нас всего девять рублей мелочью. На два автобусных билета не хватало рубля. — Вовка, рискнем? — Я был уверен, что он согласится. . Но Вовка поморщился: — Да ну, ругаться с тетками-кондукторшами… Пойдем пешком, торопиться-то некуда. И мы пошли. Сперва — по заброшенной трамвайной линии, что тянулась посреди Большой Береговой. Между гнилыми шпалами буйно цвели одуванчики и грудами взбухали лопухи. Вовка шел по ржавому рельсу и балансировал. Иногда он вытягивал руку, и на нее садились бабочки — то коричневые, то белые. — Вовка, ты, что ли, умеешь их приманивать? — Маленько… Ты не думай, что я поэтому. Я и раньше умел. Ну вот, опять он про такое… Снова неласковым крылом обмахнуло меня уныние. Сжав зубы, я прогнал его. Нельзя портить хороший час… По разным улицам и переулкам, по скверам и бульвару Строителей мы дотопали до дома. На лавочке у подъезда грелась на солнце пожилая и любопытная соседка, из квартиры, что напротив нашей. — Добрый день, Анна Афанасьевна! — Добрый день, Ванечка… Ах, какой у вас мальчик, я еще вчера заметила. В гости приехал? — Да, это племянник Лидии, из Сургута… Вовка мрачно промолчал. А когда подымались на третий этаж, сказал: — Шибко любопытная. Надо с ней завтра поругаться. — Вовка, не связывайся! Знаешь, какая она язва! — Вот потому и надо… На кухне мы выволокли из холодильника окрошку, поставили кастрюлю на табурет, нагнулись над ней, заработали ложками. Потому что чахлые сардельки давно переварились. Хлеб кусками отламывали от каравая. Наконец Вовка спохватился: |