Книга Золотое колечко на границе тьмы, страница 53 – Владислав Крапивин

— Вот что, парни, я сижу здесь. Кто хочет со мной — пожалуйста. Особ женского рода прошу место не занимать.

Девчонки возмущенно зафыркали, мальчишки заулыбались, и почему-то никто не заспорил. На парту к Турчакову сунулся было толстый Витька Боченин по прозвищу Боцман, но Александра Самойловна посадила туда Саньку.

— Так мне будет удобнее наблюдать за двумя новичками, — сообщила она.

Александра Самойловна и сама была в четвертом «А» новичком, но многих ребят она знала, потому что раньше не раз подменяла их учительницу. Еще перед уроками Санька узнал, что у Александры Самойловны прозвище Сан-Сама и что "у нее много не потанцуешь, она и восьмиклассников во как держит".

Была Александра Самойловна высокая, черноволосая, довольно молодая и Саньке показалась даже симпатичной. Только ее большие серьги Саньке не понравились: цыганские какие-то. И горло было слишком толстое…

Александра Самойловна сразу взяла класс в руки. Продиктовала план пионерской работы, удивилась, что нет физорга, и посоветовала выбрать Васю Крутикова:

— Ты вон как скачешь на переменах. Введешь свою энергию в нужное русло.

А через несколько дней Сан-Сама сообщила, что классу нужна футбольная команда. Сначала будет игра с четвертым «Б», а победители встретятся с командой пятой школы. Пусть Крутиков составит список.

— Предварительный, — уточнила она. — Потом я еще посмотрю на ваши оценки.

Список Крутиков стал составлять в перемену. В команду хотели все мальчишки, двадцать два человека. Они навалились на бедного Крутикова, облепили его парту, повскакали на соседние. Дежурные девчонки напрасно голосили, чтобы все убрались из класса. Легонькие парты стонали и дребезжали. У них была странная, непривычная для Саньки конструкция на тоненьких ножках из уголкового железа. В первый же день Санька зацепился за железную стойку коленом и соскоблил кожу. Потом цеплялся еще несколько раз и стал осторожнее. Вот и теперь он выбрался из-за парты аккуратно. Просунул плечо и голову между ребятами. Сказал Крутикову:

— Меня тоже…

Крутиков первым записал Витьку Боцмана, потом себя потом Турчакова, а дальше еще человек пять. На Саньку он глянул неуверенно:

— Мы же не знаем, как ты играешь.

— Ну и что? Его-то записал, — обиженно сказал Санька и ткнул в Димкину фамилию.

Димка сидел рядом с Крутиковым. Он непонятно посмотрел на Саньку и усмехнулся.

Крутиков уважительно сообщил:

— Турчаков в своей школе знаешь как играл!

— Я тоже играл, — сказал Санька.

Димка опять усмехнулся и снисходительно предложил:

— Да пиши всех. Сан-Сама разберется… А потом на тренировках поглядим, кто что может.

— У "бэшников"-то мы выиграем, — заявил Боцман. — Не привыкать. А вот как там с пятой…

— Пятая — это где? Тоже в Стрелецке? — спросил Турчаков.

— Конечно! Мимо нее ходишь. Неграмотный, что ли? — хмыкнул Боцман.

Турчаков сказал, что он грамотный. Только все вывески подряд не читает. И где тут Стрелецк, а где еще какой район, он пока не разобрался. Он раньше в Камышах жил и здешние улицы знать не обязан.

Санька решил поддержать Димку. Все-таки сосед по парте, и оба они новички. Может, тогда Димка поймет, что Санька кое-чего стоит. А то не обращает внимания, хотя и сидят они на уроках рядом…

Санька сказал:

— С вашим Стрелецком вообще неразбериха. Если хотите знать, он даже не имеет права так называться.

— Чего-о? — возмущенно протянул Крутиков.

— Да! Потому что эта бухта не Стрелецкая, а Казачья!

Кто-то засмеялся, кто-то бестолково заспорил, а Крутиков опять протянул свое «чего-о». Но все это покрыл отчаянный, какой-то клоунский хохот. Ужасно громкий. Непонятно было, кто смеется. Человек заходился этим смехом, изнемогал от него. И будто даже не человек, а робот: в хохоте звучали металлические нотки.

Это, наверно, целую минуту продолжалось. Сперва все обмерли. Потом кто-то неуверенно хихикнул. А когда непонятный хохот стал стихать, смеялись уже все, хотя и не понимали, что случилось. Будто заразились микробом смеха.

Только Турчаков даже не улыбнулся. В наступившей тишине он завозился и вытащил из своего заграничного вельветового кармана замшевый мешочек. На мешочке черной краской была напечатана клоунская рожица.

— Знакомьтесь, это Смехотунчик из Японии. — Димка помахал мешочком и вынул из него черную коробочку с крошечным динамиком. К ней потянулись руки. Димка нажал кнопку, и опять раздался выворачивающий душу хохот. И вместе со Смехотунчиком хохотали все мальчишки.

Кроме Саньки.

Санька отошел и сел за парту. Подумаешь! Он и раньше слышал про такие игрушки. Обыкновенный маленький проигрыватель с батарейкой… Свинья этот Димка! Если хотел похвастаться дурацким Смехотунчиком, то зачем именно сейчас, когда Санька про такое важное дело говорил?

Или нарочно?

А все и рады! Наплевать им на бухты и на их названия. Облепили заграничную безделушку, как мухи гнилую сливу… И вообще только и знают, что вокруг этого Димочки вертеться. Пришел бы такой Димочка в прежний Санькин класс, ему бы показали Смехотунчика…

Ребята и на следующий день крутились возле Димки, наверно, он им еще какую-нибудь фокусную штуку из заграницы показывал. Ладно…

После первого урока Санька расстелил перед собой карту.

— Крутиков, иди сюда! Ну, иди, иди… И ты, Боцман! И все идите!

Подошли человек семь.

— Ну? — сказал Санька совершенно спокойно. Он был уверен в победе: — Смотрите. Видите, как называется эта бухта на старой карте?

— Где? — спросил Вадик Лебеденко, длинный мальчик в очках. Он был толковее и деловитее остальных. — Ну-ка… — Он по-птичьи нагнулся над картой… И тут опять резанул Саньку хохот. Это подошел незаметно Димка со своим Смехотунчиком.

И снова всех охватило сумасшедшее веселье! Правда кто-то еще наклонялся над картой, кто-то тянул ее к себе (а Санька не давал), но все это чтобы подурачиться. Опять никто не хотел слушать.

— Ну чего ты лезешь, скотина! — отчаянно сказал Санька Турчакову. Но и эти слова заглушил Смехотунчик.

А вот голос Сан-Самы он заглушить не смог.

— Что такое?! Не слышали звонка?!

Мгновенно упала тишина (Димка нажал кнопку). Потом топот и стук, всех разнесло по местам.

— Что за дикое веселье? — поинтересовалась Александра Самойловна. Ее серьги покачивались над Санькой и Димкой. Димка не испугался. Он вежливо протянул Сан-Саме Смехотунчика.

— Это игрушка. Извините, мы не расслышали, что уже урок.

Гораздо мягче Сан-Сама произнесла:

— Садись… А игрушки носить в школу не следует.