Книга Дурман, страница 42 – Лорел Гамильтон

– Каким образом?

– Представьте, что эмпат разгневался в разгар мирных переговоров. Он может заразить своим гневом остальных участников.

– Надо ли отстранить полковника Таланни от участия в переговорах?

– Пока не знаю. Это зависит от того, способна ли она научиться контролировать свой талант. Она, как и все орианцы, не подозревает о своих способностях.

– Вы полагаете, что она может использовать свои способности для достижения мира?

– Да, – сказала Трой.

– Не будет ли это… мошеничеством, советница?

– Ворф, все орианцы постоянно влияют друг на друга. Их способности совершенно не тренированы. Я только предлагаю использовать эти способности. Как я использую свои, когда капитан ведёт переговоры. Вы ведь не считаете это мошеничеством?

– Я никогда не задумывался об этом, – сказал Ворф. – Но знать, что чувствует противоположная сторона – это не то, что заставить их поверить в то, во что они не верят. Такой мир продержится лишь, пока Таланни сможет удерживать их. – Он покачал головой. – Нет, нам нужен настоящий мир.

– Вы правы. Но мы должны найти способ контролировать их способности. Иначе я не выдержу.

– Что случилось, Трой?

– Таланни поглотила меня. Я чувствовала её гнев, её ярость из-за смерти Марит. И за всем этим скрывалось чувство вины. – Трой взглянула на него снизу вверх. – Чувство вины, Ворф, словно тьма, пожирающая душу.

– Она чувствует свою ответственность, как всякий хороший командир, – сказал Ворф.

– Нет, – покачала головой Трой, – это было личное. Чувство вины из-за чего-то, совершённого лично ею.

– Чего же?

– Не могу сказать точно, но она что-то знает. Что-то о зелёных. Нам необходимо поговорить с ней.

– Думаете, полковник Таланни имеет какое-то отношение к убийству?

– Не знаю. Возможно. Но что бы это ни было, оно достаточно важно, чтобы она чувствовала себя в долгу перед зелёными. Это личная вина. – Трой обхватила колени, прижав их к груди. – На несколько минут я стала Таланни, но её чувства настолько поглотили всё, что я не могла уловить её мысли. Вина, ужас, и всё это имело отношение к зелёным. Не к Марит, но к зелёным.

– Я поговорю с ней, Диана. – Ворф встал. – Вы отдыхайте.

– Нет, я должна быть при этом.

Ворф нахмурился, глядя на неё сверху вниз.

– Вы едва не погибли. Я не стану снова подвергать Вас риску.

– Смертельной опасности не было.

– Вы были тяжело ранены, – упрямо сказал Ворф. Он не знал подходящих слов для травм сознания. Трой могла быть искалечена от невидимых ран.

– Самое страшное для бетазоида – потерять себя. Быть настолько поглощённым кем-то другим, чтобы стать им, утратить собственную индивидуальность. На некоторое время я стала Таланни. – Она опустила глаза, избегая его взгляда.

– Тогда Вам нельзя приближаться к ней. Это слишком опасно.

Трой посмотрела на него. В чёрных её глазах сверкнуло нечто среднее между упрямством и гневом. Она выглядела такой маленькой в этом гнезде из одеял, с прижатыми к груди коленями, и всё же… Ничего хрупкого не было в упрямом выражении лица. Но если она думает, что сумеет переупрямить его – у клингона много талантов.

– Второй день почти на исходе, Ворф. Завтра с наступлением темноты капитан будет казнён за убийство. Я должна присутствовать при Вашем разговоре с Таланни. Теперь, когда я знаю, на что она способна, я сумею защитить себя лучше.

– Нет, советница, – непоколебимо сказал Ворф.

Трой поднялась, и одеяла соскользнули на пол.

– Ворф, Таланни знает что-то важное. Она единственная из всех, с кем мы говорили, кто на самом деле что-то знает, я уверена в этом. У нас осталось меньше сорока часов, чтобы доказать невиновность капитана Пикарда. Если меня при этом не будет, Таланни будет самой лучшей лгуньей, какую Вы только видели.

– Что Вы имеете в виду, советница?

Трой сделала два шага к нему, задрав голову, потому что хотела смотреть ему в глаза.

– Таланни – эмпат-внушатель. Она способна внушать свои эмоции другим. Для меня и других орианцев это особенно опасно, но и Вы не защищены от этого. – Трой сцепила руки на животе. – Иными словами, Ворф, если я не буду там и не скажу Вам, что она внушает Вам свои эмоции, Таланни будет Вам лгать, и Вы ей поверите, потому что она заставит Вас поверить.

– Клингоны невосприимчивы к эмпатии, – сказал Ворф.

– Верно, – сказала Трой. – Но клингоны никогда не сталкивались с расой эмпатов, наделённой столь сильными способностями.

– Нам приходилось иметь дело с бетазоидами.

– Вам приходилось иметь дело со мной, Ворф, а я только наполовину бетазоид. На моей планете есть люди, способные с лёгкостью прочесть Ваши мысли, Ваши эмоции и внушить Вам свои.

– В самом деле? – спросил он.

– Разумеется, это незаконно. У нас очень строгие законы, определяющие, что дозволено и что недозволено эмпатам и телепатам. Но без этих законов и без способности обеспечивать их соблюдение… – Трой пожала плечами. – Это был бы крайне опасный мир. Мир, где несколько сильных телепатов контролировали бы остальное население. Орианцы обладают именно таким потенциалом, Ворф.

– Я понимаю, что мне не обойтись без Вашей помощи, но что может помешать ей снова поглотить Вас?

– Теперь, когда я знаю, что это, я могу противостоять ей.

– Но опасность для Вас остаётся?

– Да, но минимальная.

– Мне это не нравится, – нахмурился он.

– Я офицер Федерации, и мой капитан в тюрьме. Вы не станете лишать меня шанса спасти его, не так ли?

Что мог Ворф ответить на это? Она говорила о своём долге и своей чести.

– Вы можете присутствовать при разговоре с полковником Таланни, но если Вы почувствуете себя плохо, Вы должны будете уйти.

– Я так и сделаю, Ворф, поверьте мне. У меня нет ни малейшего желания опять пройти через это. Для бетазоида нет ничего ужаснее, чем потерять себя.

– Умереть с честью при исполнении своего долга – почётная смерть. Но потерять себя, как Вы это говорите, кажется менее почётным и… страшнее.

Трой улыбнулась ему.

– Я согласна с Вами, Ворф. Поверьте, согласна.

– Я не имею в виду, что это была бы меньшая жертва. Напротив, это большая жертва.

– Я понимаю Вас.

Он одарил её одной из своих редких улыбок. Со многими из экипажа, даже с друзьями, Ворф зачастую чувствовал себя не в своей тарелке. Но рядом с этой хрупкой женщиной он знал, что его понимают. Не надо было никаких объяснений. Среди хаоса Трой была островком мира. Во многих отношениях Ворф ценил Трой по тем же причинам, что и Пикард. Хотя ни капитан, ни лейтенант об этом не догадывались.