Онлайн книга «Позвони в мою дверь»
— Бабушка, ну что ты такое говоришь? Совершенно посторонний человек. Ты стала все путать? Ты Игоря помнишь? — Некогда мне путать. Хочу оставить вас в надежных руках. Валя-то более разумная, в омут головой не бросится. А ты, бедолага, намучаешься. Не любит он тебя? — Не любит, конечно. Бабуля, у меня же муж есть. — Да где есть-то? Разве это муж, разве отец? А ты мужчину этого как-нибудь, по-женски, соблазни. — Бабушка хитро подмигнула. — Ты чему меня учишь? — рассмеялась Зина. — Я тебя правильно учу. Кажется, давно бы померла, если бы душа за тебя не болела. Мне жить тяжело да сыночка хочется быстрее увидеть. Бабушка Оля никогда не была религиозной, но в последнее время стала говорить о смерти как о желанном событии, после которого она встретится со всеми близкими, которых потеряла в жизни. — Нет, бабуля, — у Зины навернулись слезы, — ты не умирай, ты у нас одна осталась. — Обо мне подумай: каково обузой висеть? И устала я. Умру, вы особо не горюйте, мне там лучше будет. И помни, что я тебя с этим мужчиной — как его? — Павел? Благословляю тебя с Павлом. Что ты? То смеешься, то плачешь. Нет в тебе серьезности, Зина. Девчонка, хоть и мать уже. * * * Всю обратную дорогу Зина хлюпала носом. У Петрова разыгрался очередной приступ человеколюбия: он пригласил Зину поужинать и веселил ее студенческими байками. Зина в конце концов расхохоталась, когда он живописал, как проносили мимо вахтера друзей, укутанных в кумач, и объясняли, что устанавливают скульптурную композицию в холле. Вахтер решил проверить наличие статуй, обнаружил пропажу и ходил по комнатам с вопросом: «К вам статуй не заносили?» * * * Петров не сдержал данного себе слова и почти каждый вечер приходил к Зине. Она тоже придумала самооправдание: с какой стати выгонять человека, который ведет себя безукоризненно? Оба чувствовали, что ходят по краю пропасти. Но ходят в одиночку: он (она) не подозревает, какие страсти кипят в моей душе. В субботу Петров возил Зину с детьми в зоопарк, в воскресенье днем она позвонила к нему в дверь: — Иди скорее, я тебе что-то покажу! Лицо у Зины сияло. Она схватила Петрова за руку и потянула в свою квартиру. — Смотри! — Зина поставила детей у края ковра, сама отошла на противоположный и позвала: — Ванечка, Санечка, идите к маме, мои хорошие. И они пошли! Растопырив ручки, удивляясь своей смелости, делали шажки, после каждого из которых должны были свалиться, и все-таки дотопали до мамы. — Молодцы! — воскликнул Петров. — Ай да ребята! А теперь к дяде, ну, идите сюда. — Он присел и развел руки. Ваня и Саня развернулись и пошли к нему. Они уже почти добрались, когда их машущие ручки встретились. Ваня и Саня сцепились, двинулись дальше и чуть не завалили друг друга, качнувшись в разные стороны. Петров успел их подхватить, закружил по комнате. — Теперь вы можете навещать меня своим ходом, — объявил он. — Сейчас я покажу вам дорогу. Он поставил близнецов на пол, дал каждому по указательному пальцу, которые они крепко обхватили, и повел к себе. В его квартире они совершили маленькую экскурсию, пришли в комнату, и Петров усадил малышей на тахту. — Сейчас отметим историческое событие, — сказал Петров. — Зинаида, мечи на стол. Скатерть в шкафу, в верхнем отделении. Я на кухню за шампанским и закусками. Петров прошел полкоридора, когда сообразил, что Зина может перепутать дверцы. Поздно. Он услышал грохот. Зина открыла шкаф, сдвинула в сторону какую-то дверцу, и на нее градом посыпались расписные ложки. Падали на голову и больно ударяли сувенирные разделочные доски. Ее продукция, ее ложки и доски. — Ушиблась? — Петров стоял в проеме дверей. — Я тебе сейчас все объясню. — Ты врал! — воскликнула Зина. — Ты мне все время врал! Зачем? Какое позорище! Она подхватила детей и выскочила из квартиры. Петров стал собирать Зинины изделия. Он нервничал, укладывал их как попало, поэтому они снова сыпались — теперь уже ему на голову. Петров выругался и пошел звонить в соседскую дверь. — Не хочу тебя видеть! — крикнула Зина из-за двери. — Открой! — Убирайся! Петров чувствовал себя полным идиотом. А что преступного он сделал? Ей нужны были деньги, она их заработала. Ну не было у Петрова времени искать барыг, которые ложки-поварешки пристроят. У него своя работа, он не семечки лузгает и не груши околачивает. Примерно те же самые мысли посетили Зину через несколько часов, когда у нее прошел нервный шок. Что позорного она сделала? Не на содержании была, а честно работала. Конечно, получала немного больше, чем стоил ее труд. И какая разница, кто у нее покупает деревяшки? Человек помог ей в трудную минуту, а она его обманщиком обозвала. Устроила сцены с хлопаньем дверей. И кому? Петрову, на которого молиться должна до конца жизни. Она обязана пойти к нему и извиниться. Зина подошла к входной двери и услышала, как Петров хлопнул своей и уехал на лифте. Она подбежала к окну — Петров садился в машину. Ничего, она его дождется и обязательно поговорит, сегодня же. Зина сторожила Петрова до поздней ночи. Петров отправился в ночной клуб на презентацию нового диска Анфисы. Ему позвонил Ровенский: — Старик, прикрой Анфиску. — В каком смысле? — Я приеду с женой. Ей уже что-то нашептали, подозревает. В общем, сыграй Анфискиного ухажера, посиди с ней за одним столиком, проводи домой. — И все? — раздраженно спросил Петров. — Спинку ей в душе потереть не надо? А в постели она что может? — Старик, я тебя как друга прошу! — обиделся Юра. — Выручи! У меня проблемы, а ты к моей девушке в койку намылился. — Есть с кого пример брать. — Ты же мне за это памятник хотел поставить. А теперь отказываешься в ерунде помочь? — Хорошо, приеду. Петров и сам подумывал, куда бы деться из дома, из тоски зеленой. Анфиска так Анфиска. Столик им поставили у подиума, с которого Анфиска соскакивала после исполнения песенок. Петров вставал, отодвигал ей стул и усаживал. С каждым разом галантные манеры давались ему все труднее — он напился. В дореволюционные годы Анфиса вполне могла стать натурщицей у художников, малюющих сентиментальные открытки для пылких влюбленных. Маленькая кругленькая блондиночка с кудряшками и той степенью аппетитной упитанности, за которой уже следовало ожирение, Анфиса играла на контрасте: ее трудно было представить иначе как на диванчике с кошечкой и клубочками ниток. А она прыгала по сцене и эротично крутила бедрами. Голосок у нее был слабый, но выдающийся вокал и не требовался. Репертуар состоял из удручающих своей примитивностью песен, проходивших как блатные романсы. |