Онлайн книга «Фантазерка»
|
– Какая из рыбы с вилкой мечтательница трепетная? – Не кокетничай. Прекрасно знаешь, что мы всегда пасовали перед… — Машка покрутила руками в воздухе, подбирая слова, и выдала почти научное: — Перед возможностями твоей мозговой деятельности. – Машка! Мое эгоистическое желание поговорить о себе любимой оборвало ночное воспоминание. У сестры тоже семейная и прочая жизнь! – Ты чего всполошилась? – Машка! Что у тебя со Степаном? И вообще, какие проблемы? Расскажи мне. Сестра смотрела на меня с удивлением, замешенным на подозрении в помешательстве. – Настя! – Да? – Может, померить тебе температуру? – Иными словами: с чего я вдруг стала интересоваться твоими проблемами? – Вот именно. – С Ольгой ты наверняка делишься, — ревниво заключила я, — а со мной — не хочешь. Не достойна. – Настя! – Да? – Иди ты к черту! Машка послала меня от души — легко, искренне, в то же время — ласково, как надоедливого, но истово любимого ребенка. И мне захотелось обидеться, надуться, чувствуя свою власть, закатить истерику. Я тысячу лет не переживала подобных желаний. Не удалось выступить — Машка была не склонна потакать моим капризам. – Кобалевская! Глаза с мокрого места убрать. Пей. – Сколько со мной хлопот. – Приятных хлопот, которые забота. – Добрая сестричка. Трава травой, веником отдает твой чай. Хватит тянуть, говори! – Горе от ума — вот твой диагноз. Все-то ты анализируешь, всему-то ищешь объяснения, а потом примитивно раскрашиваешь в черное и белое. Грезиетка на свой лад. О! Снова задумалась, ищешь в моих словах подтекст, исток и тайный смысл. Хотя я сказала только то, что сказала, никакой задней мысли. – Да, хорошо, я подумаю над твоими сло… – Настя! – Поняла, думать не надо. Машка, но это тяжело без привычки — не думать. – Старайся. Вымыв посуду после завтрака, мы поехали к Машиной свекрови в деревню. С пересадкой, на двух автобусах. Тридцать километров преодолели за полтора часа. Дом у мамы Степана был небольшим, но изумительным, много раз перестраивающимся, подновлявшимся, но сохранившим очарование северной русской избы. Бодренькая Машина свекровь после приветствий заверила меня: – Тебе, Настя, травки, которые поспели, заготовила. Остальные еще соберу и высушу. Я поблагодарила и выразительно посмотрела на сестру: «Кто еще не в курсе моих недугов?» «Ладно тебе, — ответила взглядом Маша. — Радуйся, что добрые люди о тебе заботятся». «Хитрованка! — мысленно возмутилась я. — После такого внимания не пить ваши снадобья невозможно». «Ага. Что и требовалось», — улыбалась Маша. Разговаривать без слов, взглядами, можно только с очень родными людьми, с которыми ты настроен на волну частиц, доселе наукой не открытой. У меня получается только с сестрой. Борис, муж, никогда не имел этой способности. Сын отлично читает мои мысленные послания, но отвечает вслух, слова опережают мимику: «Мама, ты радуешься, правда?.. Мама, не злись, я хотел как по-честному, Ванька первый мне заехал в ухо…» В саду и на огороде было много работы. Машка впряглась и запахала. Я тоже хотела подсобить. Таскать тяжести, чем я хуже Ольги, которая мешки с картофелем на горбу носит. Но сестра с искренней досадой меня отсылала прочь: – Настя, у тебя позвоночник! Тебе больше двух килограммов поднимать нельзя! Брось лопату и тяпку не трогай! Мама, скажите ей! – Шла б ты, девонька, в дом, ужин приготовила. Стёпа приедет, а у меня петушок свеженький в кастрюле кипит. Машина свекровь недвусмысленно давала мне понять: не крутись под ногами, займись трудом по силам и здоровью. Ладно, я вам покажу, что кандидаты математических наук в кулинарии способны сотворить. – Беспозвоночные, — тихо сказала я Маше, чтобы старушка не слышала, — могут продолжить упражнение с тяпкой. Следующий этап эволюции, позвоночные, приступают к интеллектуальному труду. – Там не интеллектуально, — неожиданно отозвалась старушка, — продукты в холодильнике и в шкафчиках. Стёпа удобно сделал, все под рукой. «Получила?» — мысленно спросила Маша. «Еще не вечер», — ответила я многозначительно. Окошко в кухне, как и во всем доме, было крохотным. Теплосбережение с учетом суровых зим. В русских избах никогда не делали больших окон — улицу только дурак греет. Но окошко распахивалось, и через него видно Машку со свекровью, копошащихся на земле. И вливался чистый воздух, какой бывает только на Русском Севере, и вытягивался кухонный смрад, от которого в Москве спаса нет. Хочешь стейки дома готовить — получи газовую камеру, никакие вытяжки не спасут. Когда-то Машка, студентка пединститута, филологического факультета, рассказывала мне о словах, которые непереводимы на иностранные языки — «авось», «заодно» и др… В ответ я (английский, немецкий — легко, испанский — со словарем) озвучивала иностранные слова, которые переводились не одним, а двумя-тремя нашими словами, точной кальки не имелось. Маня заткнулась. А я, по обыкновению, выдала мудрую мысль… точно не помню, вроде «лингвистического воплощения национального самосознания». Сейчас, наблюдая за огородными работами Маши и свекрови, я трудилась под мысленные непереводимые лозунги: «Где наша не пропадала! Я вам покажу кузькину мать!» Заразившись трудовым азартом сестры, я наготовила на роту. Домашняя лапша на курином бульоне, жаркое, рыба под маринадом — все в больших кастрюлях. Пять салатов, отчасти классических, но в основном фантазийных. В свое время, читая рецепты, я поняла, что русская кухня в разделе холодных закусок позволяет смешивать практически все продукты — главное, заправить их майонезом. Спина у меня отваливалась. Если бы Машка знала, что я три часа пребывала в самой вредной для моего позвоночника позе — стоя у стола, слегка согнувшись, — то, конечно, запретила бы мне готовить. Но я получала удовольствие, подвергая опасности здоровье. Подвиг — это всегда жертва. Приехавший вечером Степан за ужином нахваливал мою стряпню с оттенком удивления — не предполагал, что умею готовить. Маня подтрунивала, спрашивала, когда я в общепите работала, моя рука, мол, поставлена на большие объемы. Степина мама, кажется, внутренне сокрушалась — я перевела столько продуктов, сколько у нее за месяц уходит. Мы, три женщины, смотрели на ужинающего Степана с умилением, только кулачками щеки не подперли. Аппетит у Степана — отменный, а что еще нужно бабам, как не накормить тяжело работавшего мужика? |