Онлайн книга «Джульетта стреляет первой»
|
Наш неутомимый Пит Дончев отправился в Эквадор и по пути в городок Баньос де Аква Санта увидел, как извергается вулкан «Огненное горло». Эвакуироваться вместе со всеми не стал – сделал для нас прекрасные снимки. Страницы 60–72. Таня посмотрела фотографии. Пробежала глазами текст (посредственный, подписан дамой). Неожиданно ревниво спросила: – Кто писал? – Наша корреспондентка. Но ее уже уволили. Снимки Пита выглядели яркими и слегка сумасшедшими. Солнце тонет в жерле вулкана. Два беспечных лица с банками пива в клубах черного дыма. Таня недоверчиво спросила: – Где ты учился? – Первый фотоаппарат – дедовский «Зоркий С» – освоил в пять лет, – похвастался парень. – В школе – фотокружок, всякие конкурсы лет с одиннадцати. В десятом классе взяли на стажировку в Штаты, потом два года отпахал на магистра, потом все надоело, хотел бросать. И тут меня в «Географ» позвали. Но Таня все равно не верила: – И журнал оплачивает тебе бизнес-класс? – В контракте специальный пункт. Если лететь дольше восьми часов, то да. – До Парижа – четыре. – Ну, тут я сам. Для понтов, – усмехнулся Пит. – Путешествую много, премиальных миль куча. Вот и сделал апгрейд. Придраться не к чему. Но все равно странно. Пит внимательно на нее взглянул: – А зачем ты летишь в Чили? Может быть, к другу? Контракт, конечно, требовал держать язык за зубами. Но как еще вызвать парня на откровенность? Решила сказать правду: – Я лечу на работу. – Куда? – На остров Матуа. – Да ты что?! – Пит подскочил в кресле. – На тот самый? Где русская колония?! Восторг в глазах абсолютно щенячий. – Ты о нем знаешь? – Еще бы! Сколько лет пытаюсь туда прорваться! – А я вот три недели назад впервые услышала. – Ну, у меня работа такая – интересные местечки искать. В журнале никто заданий не придумывает. У главного над столом большой плакат висит: «ТЕМ НЕ ДАЁМ». Только два заветных места осталось: Эверест – не базовый лагерь, а самая вершина, конечно, и этот ваш Матуа. – А что, туда настолько сложно попасть? – удивилась Татьяна. – Вообще никак. – Пит залпом допил шампанское. – Только по особому приглашению плюс куча проверок. Я один раз подделал вызов. От местного якобы жителя. Специально выбрал старикана под девяносто. Егор Семенчук, ну а я ему – вроде внучатый племянник. Так что ты думаешь? Не просто местная полиция встречала – еще и этого Семенчука притащили. В кресле-каталке, прямо на пирс. Он мне пальцем грозил, кричал, что нехорошо врать. С тех пор я у них в стоп-листе, – тяжело вздохнул. – Они только журналистов не пускают? – Вообще никого из русских. Только потенциальных покупателей. Кто заранее подтвердит платежеспособность. – Но почему? – удивилась Татьяна. – Сам хотел бы узнать! Может, воры в законе там прячутся. Или нарколаборатория. – А если у человека там родственники? – Навестить можно, но не дольше, чем на месяц. И никаких фотографий – при выезде багаж тщательно проверяют, флешки изымают, память заставляют стирать. Всех касается. Иностранцев тоже. – А их туда пускают? – Есть крошечная квота для туристов – из Европы, Америки. У меня отец болгарин, и я настолько на Матуа помешался, что специально его фамилию взял и вид на жительство получил. Снова рванул туда, теперь по квоте и по болгарскому паспорту. Что ты думаешь? Опять завернули, прямо в порту! – И после этого ты говоришь, что мы встретились случайно, – усмехнулась Татьяна. – Ну, я не буду настолько уж нагло врать, – покаянно склонил голову Пит. – Просто мир тесен. – Что ты имеешь в виду? – Что ты, что я – редкие, уважаемые специалисты. Поэтому и хедхантер у нас один. Самый лучший. – Так это Демьян меня сдал?! – возмутилась Садовникова. – Тань, ну он просто знал, как для меня важно попасть на остров. Но сразу сказал: «Она тебя все равно пошлет». – Пит обезоруживающе улыбнулся. – Куда я тебя пошлю? Из самолета выкину?! – буркнула Татьяна. Отвернулась от нового знакомца к окну. Самолет совсем мягко и незаметно (как всегда бывает, когда сидишь на первых местах) взлетел. Под крылом ежились заснеженные дома-коробочки, вдоль канала Москва – Садовникова углядела – брел одинокий лыжник. Не то обидно, что использовали (в нынешние корыстные времена – обычное дело). Гораздо противней, что почти поверила: молодой красавчик-фотограф положил на нее глаз. Сидела с ним рядом, радовалась: вот, мол, я еще ого-го-го. Не дряхлеющие дядьки клюют, но юные пленительные красавцы. – Тань, – жалобно пробормотал из своего кресла Пит, – хочешь орешков? Смешной. Фантастически красивый. – А как я могу тебе помочь? – вкрадчиво спросила Татьяна. – Не знаю, – поспешно отозвался он. – Приглашение ты мне не пришлешь – я не родственник и вообще в стоп-листе. Фотки за меня тоже сделать не сможешь. А если бы и могла – я девчонок не подставляю. – Тогда на что ты рассчитывал? – Так… – пожал плечами. – Завести своего человека в стане врага. Может, что когда расскажешь. Или примешь на острове. – Каким образом, если тебя туда не пускают? – Ну, как у Лермонтова. Я – контрабандист. Ты – ждешь на берегу, – не растерялся парень. Самолет набрал высоту, к их креслам немедленно бросилась стюардесса: – Еще шампанского? Таня не любила пить в полете – алкоголь в герметичном салоне пересушивает кожу и плохо влияет на сосуды, – но сегодня решила наплевать на правила. Залпом осушила бокал. Пит последовал ее примеру. Его глаза забронзовели еще больше, румянец на щеках обратил почти в Илью Муромца, но лицо хитрющее – настоящий Алеша Попович. Нахально погладил ее по коленке, доложил: – Во всем Демьян виноват. Целую рекламную кампанию тебе устроил. Мол, потрясающая девчонка. Красивая, веселая и не замужем. А мне все равно лететь в Чили, в чертову даль. Я и подумал: не поможешь – так хоть попутчица классная. Вот и купил билет на твой рейс. – И ты надеешься, что я полечу с тобой бесплатно? – усмехнулась Татьяна. Пит не смутился: вскочил из кресла. Встал на одно колено. Склонил голову: – Проси, что хочешь. В среднем ряду сидели женщина с девочкой. Малявка (лет пяти от силы) с восторгом прошепелявила: – Мам, это лыцаль, да? |