Онлайн книга «Разоблаченный любовник»
Сонный, не понимающий, что реально, а что лишь мечта, Бутч потянулся вниз. Расстегнул ремень. Спустил брюки и боксеры. Изображения Мариссы зароились в его голове, наполовину фантазии, в которых он затерялся, наполовину — воспоминания о ней. Его рука нашла ритм, но он не был уверен, что сам осуществлял поглаживания… Может, это была она… Боже, он хотел, чтобы это была она. Он закрыл глаза и выгнул спину. О, да. Так хорошо. Но потом он проснулся. Осознав, что творит, он взбесился. Разозлившись на себя и на то, что делал, он грубо сжимал ладонь, пока не чертыхнулся и не кончил. Он даже не мог назвать это оргазмом. Скорее это было похоже на громкое ругательство, вырвавшееся у члена. С тошнотворным страхом, он собрался с духом и посмотрел на руку. И упал на кровать от облегчения. По крайней мере, хоть что-то вернулось в норму. Скинув брюки и вытершись боксерами, он направился в ванную и включил душ. Находясь под струей воды, он мог думать лишь о Мариссе. Он скучал по ней с жалящей жаждой, тянущей болью, напомнившей ему, как он год назад бросил курить. Пластырь от этой хвори еще не изобрели. Когда он вышел из ванной с полотенцем вокруг бедер, его новый сотовый телефон звонил. Он покопался в подушках и, наконец, нашел штуковину. — Да, Ви? — прохрипел мужчина. Блин, его голос всегда хрипел по утрам, и сегодняшнее не было исключением… Он звучал, словно двигатель автомобиля на холостом ходу. Окей, ну это было в его пользу. — Марисса переехала к нам. — Что? — Он рухнул на матрас. — Что ты несешь? — Хэйверс выгнал ее. — Из-за меня? — Ага. — Этот ублюдок… — Она в особняке, так что не волнуйся о ее безопасности. Но она чертовски напугана. — Ага. — Бутч откинулся на кровати. Осознал, что мышцы на его бедрах задергались от нужды попасть к ней. — Как я сказал, она в порядке. Хочешь, чтобы я привел ее к тебе вечером? Бутч рукой прикрыл глаза. Мысль, что кто-то хоть как-нибудь причинит ей боль, делала его абсолютно ненормальным. До грани жестокости. — Бутч? Алло? Марисса устроилась на кровати с балдахином, натянув простыни до шеи, жалея, что была раздетой. Но проблема в том, что ей нечего было надеть. Боже, пускай никто ее здесь не побеспокоит, но эта нагота казалась… неправильной. Позорной, хотя никто и не узнает. Она оглянулась вокруг. Предоставленная ей красивая комната, отделанная в ярко-синем льне, была украшена шторами, покрывалами, креслом и висящей на стене пасторальной картиной, на которой были изображены леди и ее стоящий на коленях поклонник. Не совсем то, на что ей хотелось сейчас смотреть. Двое французских любовников стесняли ее, поражая ее не визуально, но аудиально, хаотичным стаккато того, чего у них с Бутчем не было. И никогда не будет. Чтобы решить проблему, она выключила свет и закрыла глаза. Визуальный вариант затычек для ушей творил чудеса. Пресвятая Дева, что за бардак. Она могла только гадать, насколько все ухудшится. Фритц и два других доджена отправились к ее брату… к Хэйверсу… и она почти ожидала, что они вернутся ни с чем. Может, Хэйверс за это время уже решил избавиться от ее вещей. Так же, как он избавился от нее. Находясь в темноте, она перебирала всю свою жизнь, пытаясь выяснить, что все еще оставалось полезным, а что не годилось для дальнейшего использования. Она нашла лишь тягостный беспорядок, мешанину из грустных воспоминаний, которые не указывали ей дороги. У нее совершенно не было идей насчет того, чем она хотела заниматься, или куда ей направиться. И это не было удивительным. Она провела три столетия в ожидании и надежде, что мужчина обратит на нее внимание. Три века она пыталась вписаться в глимеру. Три века отчаянно пыталась быть чьей-то сестрой, чьей-то дочерью и чьей-то супругой. Все эти надежды были законами физики, царившими в ее жизни, более всеобъемлющими и значимыми, нежели закон тяготения. И кем в результате этого она стала? Осиротевшей, незамужней, брошенной. Отлично, вот первое правило до конца ее дней: не оглядываться вокруг в поисках смысла. Она могла понятия не иметь, кто такая, но лучше быть потерянной и ищущей, чем засунутой в общественную корзину кем-то посторонним. Когда телефон рядом с ней зазвонил, Марисса вздрогнула. Она взяла трубку после пяти звонков лишь потому, что он отказывался выключаться. — Алло? — Мадам? — Доджен. — У вас звонок от нашего господина Бутча. Вы примете? О, прекрасно. Значит он в курсе. — Мадам? — О…да, приму. — Превосходно. Я свяжу вас напрямую. Оставайтесь на линии. Последовал щелчок, а за ним — предательски хриплый голос: — Марисса? Ты в порядке? Не совсем, подумала она, но это его не касалось. — Да, спасибо. Бэт и Роф были очень добры ко мне. — Слушай, я хочу увидеться с тобой. — Хочешь? Значит, я могу предположить, что твои проблемы магически испарились? Должно быть ты счастлив, снова став нормальным. Мои поздравления. Он выругался. — Я беспокоюсь о тебе. — Мило с твоей стороны, но… — Марисса… — … мы же не хотим подвергать меня опасности, ведь правда? — Послушай, я просто… — Так что тебе лучше держаться подальше. Чтобы не поранить меня… — Чтоб тебя! Черт подери всю эту ситуацию! Она закрыла глаза. Злясь на весь мир и на него, на брата и на себя. А так как Бутч тоже злился, весь разговор был словно ручная граната с выдернутой чекой. Она произнесла низким голосом: — Я ценю твою заботу, но я в порядке. — Дерьмо… — Да, уверена, это прекрасно описывают всю ситуацию. Прощай, Бутч. Положив трубку, Марисса поняла, что дрожит всем телом. Тот час же телефон зазвонил снова, и она взглянула на прикроватную тумбочку. Быстро наклонившись и схватив шнур, она потянула и выдернула его из стены. Проникнув под простыни, она свернулась на боку. Зная, что все равно не сможет уснуть, она закрыла глаза. Тихо злясь, Марисса пришла к заключению. Пускай все шло… хм, дерьмово, используя красноречивый слог Бутча… по крайней мере, она могла сказать, что лучше злиться, чем испытать приступ паники. Двадцать минут спустя, с низко натянутой кепкой, в солнечных очках, Бутч подошел к темно зеленой Хонде Аккорд 2003 года. Он оглянулся направо и налево. На улице было пусто. В зданиях совсем не было окон. Ни одной проезжающей по Девятой Улице машины. |