Онлайн книга «Разрушь преисподнюю!»
|
Леня был серьезен, и чубчик его словно увял. – Если вы заняты, Глеб Михайлович, мы подождем. – Уроков мало, торопиться некуда, – заверила Гуля. Улыбка сползла с лица Глеба. – Что у вас? Выкладывайте. Ребята покосились на Светлану. – Может, отойдем в сторонку? – предложила Гуля. А Леня уточнил: – У нас приватный разговор. У Глеба возникло нехорошее предчувствие. Светлана хмыкнула. – Иди. Я посижу тут. Глеб отошел с ребятами на несколько шагов. Леня прокашлялся. – Виктория Александровна поручила мне написать в стенгазету стихи. – Об осени, – дополнила Гуля. – Я обратился к Саше, вашему подопечному, – продолжил Леня. – Чтобы он взял меня на буксир. Глеб перевел дух. – Ты будешь удивлен, но я в курсе. Надеюсь, Виктория Александровна оценила твое творчество? Гуля фыркнула. – Виктория Александровна сказала: «Неплохо. Чувствуется культура стиха». Леня посмотрел Глебу в глаза. – Дело не в этом. Когда мы были у Саши, мы заметили кое-что странное… Саша тоже видел. Даже не верится… – Не тяни резину, – потребовала Гуля. Леня извлек из портфеля тетрадный лист и протянул Глебу. – Вот прочтите. На этой стороне. Тут с помарками, но разборчиво. Глеб взял листок, исписанный круглым Сашиным почерком, и пробежал глазами правленый текст: При солнечном ярком свете, скрывая характер вздорный, по улицам бродят дети, одетые в сумрак черный. Коль встретишься с ними взглядом, мурашки бегут по коже, и взрослые сплошь да рядом укутаны в сумрак тоже. Как будто с небесной кручи, с природой шут» нелепо, на город спустились тучи, и люди в них тонут слепо. У Глеба екнуло сердце. Похоже, по лицу его это было заметно. Гуля, побледнев, пролепетала: – Глеб Михайлович, вам плохо? – Мне хорошо. Просто замечательно. – Глеб опустил руки ребятам на плечи. – Сейчас же домой. Никаких прогулок по улицам. Пока я с этим не разберусь, только в школу и обратно! Ясно вам? – Мы не идиоты, – вздохнула Гуля. Леня криво усмехнулся. – У матросов нет вопросов. И ребята пошли по коридору в раздевалку. Светлана, сидя на подоконнике, покачивала ногой. – Что там за дела? Глеб протянул ей тетрадный листок. – Читай. Прочтя, Светлана подняла глаза на Глеба. – Мать твою… Что он тут изобразил? – По-моему, Сычова, это картина преисподней. А по-твоему? – Господи, сколько лет этой малявке? Глеб слегка сдавил плечи Светланы. – Сычиха, слушай сюда. Я сию минуту лечу к Сашке не дай бог, с ним что-то случится… Попроси Стаса связаться с Такэру. Пусть они оба отконвоируют Дашку домой. Чтоб она без них из школы ни шагу. Ладно? Светлана спрятала стихи в карман куртки. – Я на машине. Могу сама ее отвезти. Глеб, шагающий уже по коридору, обернулся. – Стас и Такэру! Поняла?! Светлана слезла с подоконника. – Ладно, ладно. Сбежав по лестнице, Глеб надел в раздевалке куртку и столкнулся в дверях с директрисой. – О, Глеб Михайлович! – обрадовалась та. – На ловца и зверь бежит! Спешу уведомить, что в четверг у нас педсовет. В четыре часа. Надеюсь, вы… – Не надейтесь, – отрезал Глеб. – В четверг у меня выходной. Директриса, с бледными щеками и чахлой косой вкруг затылка, одетая, как обычно, в бесформенный малахай, сурово нахмурила брови. – Глеб Михайлович, то, что посреди недели у вас выходной, – просто гримаса нашего расписания. Топчась в дверях, Глеб развел руками. – Не я его составлял. Нечего было гримасничать. – Вы придете на педсовет! – начальственно произнесла директриса. – Трудно вам, что ли, на часик? – Трудно, – заявил Глеб. – В прошлый четверг я примчался. А вы, Зинаида Павловна, все отменили и отправились в министерство. Помните? С меня достаточно. В раздевалку вошла Виктория Александровна, учительница математики. В строгом сером костюме, сухонькая и седая, она порой напоминала английскую королеву на почтовых марках. – Здравствуйте, кого не видела. – Она величественно протиснулась меж спорящих. – День добрый, – выдавил из себя Глеб. Директриса сверкнула на него глазами. – В министерство, Глеб Михайлович, я ездила не на пикник! Поверите или нет, мне там намылили холку! – Так объявите в четверг банный день! – брякнул Глеб и покраснел. – Извините. Директриса открыла и закрыла рот. Старенькая математичка вновь протиснулась между ними. – Глеб Михайлович, – сказала она, – какой-то вы сегодня всклокоченный. Что-то случилось? Глеб соорудил на лице улыбку. – Все замечательно, Виктория Александровна. Разве что начальство угнетает. – Поугнетаешь вас, как же! – бросила директриса. Глеб взглянул на часы. – В таком случае, милые дамы… – Он поклонился и вышел из раздевалки. Стоило шагам его стихнуть, директриса воскликнула: – Это ни в какие ворота! Математичка сняла пальто с вешалки. – Зинаида Павловна, расслабьтесь. Директриса металась по тесной комнатке. – Легко вам говорить, Виктория Александровна! Я отговорила вас уходить на пенсию, но в такой обстановке… сама бы с удовольствием, только мне до пенсии – как до Шанхая пешком! А этот Глеб Михайлович… Он у меня дождется! Я покажу ему, где раки зимуют! Математичка улыбнулась. – Зин, кому ты вкручиваешь? Ведь сколько лет тебя знаю. Еще когда ты соплячкой из института пришла и перед тем, как войти в класс, чуть не описалась. Прекратив метаться, директриса вздернула подбородок. – Виктория Александровна, в каком это смысле я «вкручиваю»? |