Книга Вызовите акушерку. Прощание с Ист-Эндом, страница 58 – Дженнифер Уорф

Кирсти упала на подушки.

– Только не это! Что ж теперь папа скажет?

– Кто из мужчин на борту ваш муж?

– Никто. Все они. Они все мои мальчики, и я всех люблю – ну, почти всех.

Чамми оторопела. Кирсти прочла её мысли и захохотала так, что все её тело заколыхалось.

– Я – «бортовая». Радую мальчиков. Папа всегда говорил, что на корабле всё мирно, если у мужчин есть хорошая женщина. Поэтому он меня здесь и поселил.

Чамми была потрясена.

– Вы хотите сказать, что отец привёл вас сюда в четырнадцать, чтобы вы были, э-э-э, «бортовой» женщиной?

Кирсти кивнула.

– Но это какой-то кошмар! – воскликнула Чамми.

– Не говорите ерунды. Всё в порядке. После смерти матери я не могла оставаться в Стокгольме одна, а папа вечно был в море, поэтому забрал меня с собой. Он объяснил, что мне надо будет делать. Оставить меня себе он не мог, экипаж начал бы бунтовать. Так что устроили всё по-честному.

Чамми почувствовала, что задыхается.

– Отец объяснил?.. – голос подвёл её.

– Конечно. Он всегда был со мной честен. Но он капитан, так что всегда идёт первым. Остальным приходится ждать своей очереди.

– Ваш отец идёт первым? – слабо повторила Чамми.

– Конечно, он же капитан. Это естественно.

Чамми вспомнилась директриса Роденской школы. Интересно, что бы она на это сказала?

– И у меня никогда не бывает двоих за раз, – продолжала Кирсти. – Папа не разрешает. Он следит, чтобы всё было достойно.

– Достойно! – ахнула Чамми и представила девиз, выгравированный на гербе Роденской школы: «Honneur aux Dignes» – «Почести достойным».

Кирсти меж тем продолжала щебетать:

– Я очень люблю папу, правда. Он чудесный. У него лучшие на свете… Как это называется? Баки!

– Баки?! – переспросила Чамми. Всё это был какой-то иной мир.

– Ну, знаете, это как усы на скулах. Их называют баками. Я их чешу, когда он закончит со мной и ляжет отдыхать. Он часто так и засыпает. Это как ребёночка качать.

Началась очередная схватка, и Чамми держала руку на нижней части живота Кирсти, пока всё не кончилось. Она с трудом верила услышанному, и ей нужно было время, чтобы прийти в себя. Кирсти продолжала болтать.

– Так лучше. Мне уже хорошо. Я-то думала, что это живот крутит. Я вчера ела зелёные яблоки.

– Нет, уверяю, у вас схватки, и вы скоро родите.

– Но мальчики всегда надевают резинку!

– Резинку? – переспросила Чамми.

– Ну знаете, в Англии эту штуку называют французской телеграммой, во Франции – английским плащом. В общем, мужчины постоянно их используют. Так говорит папа, а они не смеют перечить. И я заставляю их надевать эту штуку, или сама надеваю. У отца большая коробка. Он покупает по пять сотен, когда мы встаём в порту. Он очень аккуратный.

У Чамми закружилась голова.

– Пять сотен? – пролепетала она, уставившись на Кирсти.

– И мы никогда не используем их по второму кругу – папа запрещает. Вдруг порвутся? Так что я никак не могу быть беременна. Дело в яблоках.

Чамми не знала, что сказать.

– Пять сотен, – повторила она. – И на сколько же хватает коробки?

– На несколько недель. Папа следит, чтобы они не кончались. Если рейс длинный, он покупает две-три коробки. Нам они всегда нужны.

– Всегда?

– Ну, я нужна мальчикам, и я рядом. Папа говорит, что я – главная на борту, потому что радую мужчин, а счастливые мужчины лучше работают. А каждому капитану нужен хороший экипаж.

Чамми сглотнула. Она оказалась в мире альтернативной морали и не знала, что ответить. Видимо, Кирсти прочла её мысли и утешительно похлопала её по руке.

– Ну-ну, не беспокойтесь. Вы ещё молоденькая, и я вижу, что у вас совершенно другие представления. Это всё совершенно нормально, и я хорошо живу. Путешествую по миру. Иногда они водят меня на берег, и я могу пройтись по магазинам. Мне это нравится. Можно что-нибудь прикупить – папа даёт мне денег.

– А вы больше ничего не делаете – не готовите, не шьёте, ничего?

– Да что вы! – взвизгнула от смеха Кирсти и шлёпнула Чамми по плечу. – Экипаж состоит из двадцати человек, мне есть чем заняться! Иногда они идут один за другим по несколько часов подряд! Ну и как после такого работать! В любом случае у нас есть кок. Это он меня яблоками вчера угостил. Ох…

Она скрючилась от боли. Чамми пощупала матку – она отвердела и стала более выпуклой. С прошлой схватки прошло десять минут. Приближались роды.

Чамми было о чём подумать, кроме жизни Кирсти. Она оказалась единственной акушеркой на родах на корабле без телефона. Кроме того, в свои тридцать пять женщина рожала впервые и никакого дородового ухода не получала. Надо немедленно отправить её в больницу. Но как? Если карета скорой помощи и доберётся сюда, роженица не сможет спуститься по верёвочной лестнице! А если вызвать врача, поднимется ли он? Чамми вспомнила своё восхождение, сломанную перекладину и поняла, что нельзя рассчитывать, что кто-то повторит этот подвиг. Она осталась одна. Сердце её сжалось. Но в это мгновение внутренний голос прошептал ей: «Ты станешь миссионеркой, Господь испытывает тебя». Она помолилась.

Схватка закончилась, и окрылённая Чамми заговорила:

– Хватит молоть чушь по поводу яблок. У вас схватки, и через час-другой родится ребёнок. Мне нужно сделать вагинальный осмотр, также понадобятся чистые хлопковые простыни, вата и что-нибудь впитывающее, колыбель для младенца, горячая вода и мыло. Где это можно взять?

Кирсти изумлённо глядела на неё.

– Позовите папу, – пролепетала она.

Чамми распахнула дверь.

– Эй! – крикнула она.

В каюту вошёл высокий бородатый мужчина, и Кирсти объяснила ему сложившуюся ситуацию. Он выругался и гневно уставился на Чамми, словно полагал, что это её вина. Но Чамми была выше ростом и смотрела на него сверху вниз с новообретённой уверенностью. Капитан повернулся, чтобы выйти, но Чамми остановила его лёгким касанием руки.

– Скажите отцу, что эта каюта не подходит для родов, и мне нужно помещение получше, – сказала она Кирсти.

Та перевела. Капитан уже не злился – он смотрел на Чамми с уважением. Затем выражение его лица сменилось, и в глазах отразилось страдание. Он упал на колени перед дочерью, обхватил её огромное тело и зарылся бородой в складки её шеи, после чего поднялся и со слезами на глазах выбежал прочь.

Последовали ещё две схватки. «Они становятся всё чаще и сильнее, – подумала Чамми. – Надеюсь, что команда что-нибудь устроит, потому что мне надо будет перевести её, и ей придётся идти самой».