Онлайн книга «Розы мая»
|
– Семья? – Она сломалась, когда еще была там. А семья доломала. Но с ней получается уже… Она заканчивает за него: – Трое. Три самоубийства менее чем за четыре месяца. – Психологи предупреждают о еще двух возможных. Скорее да, чем нет, так они это сформулировали. – А другие? – Время покажет. – Ему неприятна эта фраза, но еще больше неприятна заключенная в ней правда. – Некоторые… уже никогда не будут прежними, но выдержат, насколько это возможно. Без боя они не сдадутся. Если сгорать, то уж со всем миром. – Четыре месяца – не такой уж большой срок. – Меньше четырех. – Да, меньше, – легко соглашается она – не потому, что поправка важна, а потому, что для него эта тема все еще больная, и она это знает. После всего случившегося Эддисон еще на удивление крепко стоит на ногах. Он агент ФБР, черт возьми, и пусть он должен быть ранимым, видеть эту ранимость другим вовсе не обязательно. – Ты об этом вообще когда-нибудь думала? – спрашивает вдруг Брэндон. – Нет. – Ответ быстрый, но не мгновенный. Не защитный, не рефлексивный. – Чави была большой частью моего мира, но не всем им. Да, я была разбита горем, но я была также и зла. Разница ведь есть, да? – По-твоему, есть? – Даже если нет, есть кое-что другое. У меня забрали сестру, но свободу я не потеряла. Я осталась тем, кем была, и не назначила день смерти. Дата истечения срока годности, так назвала это одна из выживших Бабочек. Как у пакета с молоком. Эддисон чувствует, как оживают в его животе креветки из съеденного ло-мейна. – Я потеряла сестру. Ваши Бабочки потеряли себя. Разница, по крайней мере, в этом. – Мы знали, что она намерена это сделать. Предупредили ее родителей, попросили позволить ей принять предлагаемую помощь. Вик просил. – И Рамирес, – говорит она, нисколько не смущаясь, потому что он просить не может. С подозреваемыми Эддисону всегда работалось лучше, чем с жертвами. Еще один факт, говорящий о нем больше, чем следовало бы. – Когда такое случается, знание не помогает, чувства не меняются. Так ли? Впрочем, вопрос не из тех, что так уж важен. Убийца ее сестры до сих пор на свободе, и даже если б они знали, кто он, Чави это не вернуло бы. – Так что, я когда-нибудь встречусь с ними? – спрашивает она. Брэндон моргает и почти отводит телефон от уха, чтобы взглянуть на трубку. – С кем? – С теми, кто, прежде чем сгореть, подожжет мир. Думаю, у меня есть с ними кое-что общее. Эддисон даже усмехается от неожиданности. – Вот уж да. И – нет, ни в коем случае. Тебе никогда не позволят с ними встретиться, – твердо говорит он, торопливо продумывая последствия такого заявления. С Инарой и Блисс она точно сошлась бы, тут и сомневаться не приходится. Нет уж, нет уж… Тихий смех… даже не смех, а выдох; но узел в груди слабеет. Странно, даже противоестественно, что можно одновременно чувствовать себя лучше и хуже. Но ради своего собственного благополучия, а также ради общего состояния мирового порядка крайне необходимо, чтобы они никогда не встретились. Утром в среду вырываюсь из сна с паническим ощущением, что из-под меня уходит кровать. Или мне так только кажется… Прыгаю на матрасе, продираю глаза. В комнате темно, но просачивающегося из коридора света достаточно, чтобы различить силуэт мамы, которая стоит, облокотившись на изножья кровати, в позе Супермена. Каркас скрипит от дополнительного веса. Я со стоном падаю на спину и накрываю лицо подушкой. – Какого черта, мам? Она смеется и садится рядом. Обнимает меня, и теплое, знакомое дыхание с запахом кофе касается моей шеи. – Ты, конечно, можешь провести урок в пижаме, но это не освобождает тебя от необходимости вставать в разумно приемлемое время. – А что, на улице еще темно? – Да. – Тогда это еще не разумно приемлемое время. Мама снова смеется, забирает подушку и целует меня в щеку. – Вставай, милая. Я приготовлю тебе завтрак. Вафли у нее получаются восхитительные. Ради таких даже стоит слезть с кровати. Сразу после завтрака мама уходит на работу, а я провожу остаток утра, стараясь настроить мозг на математику, естествознание и историю во французском варианте. Так много истории… Мне и в голову не приходило, насколько все закручено вокруг Соединенных Штатов, пока я не стала догонять ребят, в одном классе с которыми окажусь этой осенью. В конце концов голова начинает болеть от языковой перегрузки. Я откладываю все и, закутавшись в восемь или десять слоев одежды, выхожу, чтобы бросить вызов миру за стеной. День ясный, но холодный. Боже, какой же он холодный… И зачем только ветераны мучаются со всеми этими обогревателями, если можно просто зайти под крышу? Холод такой, что даже возле павильона ничего не стоит отморозить нос, а ведь рядом, едва ли не на расстоянии вытянутой руки, имеются целых три «Старбакса». Но задавать такие вопросы я не собираюсь. Сегодня у меня первая игра с ними, и мне еще только предстоит завоевать себе место. Это относится к любой группе. – Эй, Синенькая, играешь сегодня со мной, – заявляет красноносый ветеран Вьетнама еще до того, как я делаю шаг на траву. Другие посмеиваются, но прозвище, которым он меня наградил, сегодня как нельзя кстати. Бинди [9] над переносицей – голубой кристалл в серебре, как и гвоздик в правом крыле носа, а когда я стаскиваю с головы вязаную шапочку, в волосах ярко вспыхивают темно-синие пряди. Красноносый моргает, потом, словно соглашаясь с представленными доказательствами, смеется. – А мне вас как называть? – спрашиваю я, забираясь на скамейку. – Зови этого урода Корги, слышь? – кричит сосед красноносого, не обращая внимания на локоть, которым Корги тычет его в бок. Бейсболки у них одинаковые, и я думаю о том, что этим двоим, прошедшим вместе через ад, есть на кого опереться. Что ж, ад бывает разный, а потеря есть потеря. Мы с мамой тоже держимся вместе, но нам не довелось пройти такую войну, как им. Пока мы с Корги расставляем фигуры, представляются и некоторые другие: Стивен, Филипп, Хорхе и рядом с Корги Хэппи, который, похоже, уже промочил горло. Остальные сосредоточены на игре. Ганни, сидящий на своем, похоже, привычном месте в углу, улыбается мне, машет рукой и переводит взгляд на доску. Сегодня его противник – тот невзрачный мужчина, с которым я разговаривала в прошлый раз. |