Книга Шехерезада, страница 48 – Энтони О'Нил

— Ты гиена?

Даниил захихикал, но не ответил.

— Тогда откуда ты? Из пустыни?

— Из Александрии, — виновато ответил тот.

— А в пустыне когда-нибудь был? Проводил там какое-то время?

— На границе пустыни бывал, — передернул Даниил плечами.

— Значит, тоже моряк, как и прочие?

— За жемчугом когда-то нырял.

— На верблюде когда-нибудь ездил?

— Давно.

— Кого-нибудь спасал?

— Однажды помог Тауку, — кивнул он на великана, — спасти тонувшую обезьянку. — И самодовольно усмехнулся.

Гарун надул щеки и перенес внимание на Касыма.

— А тебя, руббан, как зовут? — спросил он.

— Касым аль-Басри.

— Давно по морю ходишь?

— Сорок лет, — заявил Касым, несколько преувеличив.

— Лучше всех живущих на свете знаешь море, течения, якорные стоянки, ветра, погодные условия? — Все, чем обычно хвалятся капитаны.

Касым предположил, что халиф читает его мысли.

— Угу, — буркнул он.

— Землю знаешь?

Касым собрался с силами и выдавил:

— Знаю… что она твердая.

— Пересохшая, как твоя глотка? — резко бросил халиф.

Касым быстро сглотнул.

Можно было бы шагнуть вперед, заглянуть ему в рот, поглядеть на слюну, но и на расстоянии в несколько локтей слышалось зловонное дыхание. Вместо этого Гарун спросил:

— Паломничество когда-нибудь совершал?

— Угу, — кашлянув, кивнул Касым.

— По дороге Дарб-Зубейда?

— Нет, по морю.

— По морю… — повторил халиф и вздохнул, оглядывая шеренгу, не обращая внимания на остальных, бормоча: — Тонущая рыбка… Тонущая рыбка, больше ничего…

— Не будем забывать, о повелитель, — поспешно вмешался ибн-Шаак, — что в записке с требованием выкупа специально подчеркнуто, что курьеры не должны быть солдатами. Может быть, эти мужчины избраны именно потому, что кажутся непригодными для такой миссии.

— Кажутся непригодными или действительно непригодны?

— Однако повелитель признает предсказание недвусмысленным?

— Признаю предсказание темным.

— Но предыдущие предсказания придают вес каждому слову, о повелитель, — заметил ибн-Шаак, а монах, лихорадочными жестами указывая на страницу в руках писца, требовал переводить дальше.

— Я должен сказать, повелитель, — подтвердил писец, получая возможность читать дальше, — что предыдущие четверостишия предсказывают не только песчаную бурю, но и приглашение сказительницы; и ее похищение, и даже прошлогоднюю снежную метель.

Гарун снова с усилием пожал плечами.

— Все предсказано, да?

— Могу прочесть с начала до конца…

— Не надо, — твердо запретил халиф и вновь задумчиво вздохнул. Как ни противно признаться в душевных предчувствиях, отрицать их тоже не приходится. Необходимо найти отговорку. Пожалуй, анализ подлинности документа поможет подтвердить или опровергнуть предположения и хоть чем-то помочь. Он обратился к дворецкому:

— Отыщи аль-Фальда аль-Набахта, — велел он, имея в виду заведующего отделом рукописей в Академии Мудрости. — Он сумеет кое-что сказать об этом так называемом древнем пророчестве.

Дворецкий еще не успел повернуться, как послышался новый, совсем неожиданный голос:

— Если повелитель правоверных позволит, я со всем почтением… если будет дозволено, могу поделиться своими познаниями на этот счет…

Гарун оглянулся, нахмурившись.

Чернокожий юноша.

— Да простит повелитель мне дерзкие речи, — продолжал мальчик с обезоруживающей искренностью, — я лишь хочу подтвердить верность пророчеств сивиллы.

— Значит, ты с ними знаком? — скептически переспросил халиф.

— В переводе читал.

— В море?

— Я не моряк, о повелитель, — признался юноша, чему Гарун поверил: на остальных не похож, произношение иное, чем у персидских мореплавателей.

— В Академии Мудрости?

— На книжном рынке Сук-аль-Варракин много своих сокровищ, о повелитель, — ответил Зилл. — Халиф всегда будет там самым желанным гостем.

— Знаю Сук-аль-Варракин, — нахмурился Гарун, хоть и не был там много лет, сомневаясь, что вообще найдет это место. — Там ты читал пророчества?

— Из любопытства очень много прочел о них.

— И что из любопытства открыл?

— Многие сивиллины пророчества действительно подтверждены историей, — объявил Зилл. — Скажем, взятие Трои с помощью рукотворного коня, рождение Пророка Иисуса, смерть Александра Великого в Вавилоне…

— Они все это предсказали?

— И многое другое. Предсказанным событиям предшествует, как правило, вестник — комета, рождение гермафродита, песчаная буря…

Монах подскочил к нему, утвердительно кивая.

— Как твое имя, мальчик? — буркнул Гарун.

— Меня зовут Зилл, я прежде служил аль-Аттару, известному тебе купцу.

— Ах да, — молвил халиф двусмысленным тоном, к которому прибегал, когда чье-нибудь имя ничего ему не говорило. — Был у него прислужником на побегушках?

— Да, покорным и на все готовым. Но я больше не раб.

— Теперь ты астролог?

Зилл был одет в другую габу с кометами и звездами.

— Фактически простой переписчик, — скромно признался он. — И рассказчик. Учился на сказках Шехерезады. И с радостью отдам за нее свою жизнь.

— Неужели?

— Ничуть не колеблясь, — подтвердил юноша, в чем Гарун ни на секунду не усомнился. Мальчишка произвел на него впечатление, ничего не скажешь. Он хмыкнул и снова взглянул на шеренгу.

— А остальные моллюски? Тоже при необходимости пожертвуют жизнью?

Шеренга колыхнулась, не дав прямого ответа.

— По-моему, нет, — с отвращением заключил халиф.

— Я уверен, пожертвуют, не ожидая награды, — заверил Зилл.

Тут Касым, до сих пор неодобрительно, но молча слушавший, не удержался от возражения.

— Без награды я делать ничего не буду, — осторожно шепнул он.

Гарун прищурился, и Юсуф поспешил «законопатить пробоину», пока не возникла серьезная опасность.

— Капитан просто хочет сказать, вставил он, — что мы, до того как судьба привела нас сюда, получили необычайно выгодный заказ, и хотя счастливы оказать повелителю правоверных любое содействие, нам необходимы средства на пропитание. Если нас как-нибудь вознаградят за труды, щедрость халифа нас не обидит.