Книга Заложники времени, страница 38 – Ян Мортимер

– Итак, вот и наши удивительные странники, – сказал чисто выбритый и коротко подстриженный мужчина лет пятидесяти. Я заметил на нем широкий кожаный пояс с ножнами для меча.

– Должен сказать, – продолжал он, – ваши лица не слишком соответствуют этой одежде. Вы не могли выбрать другие?

– Это не наша вина, – ответил я. – Когда мы выбирали их на рынке, первым был старший брат. Уильям стал вторым, а мне досталось только это.

– Хвала Господу, что у вас нет младшего брата, – сказал пожилой мужчина с седыми волосами и бородой.

– И хорошо еще, что у них не было сестры, – подхватил третий мужчина. У него были длинные темные волосы, спадавшие на плечи, а лицо чисто выбрито. На правой его руке я заметил недавно наложенную повязку. Верхняя одежда была накинута на плечо, чтобы не бередить рану.

– Ну хватит, хватит, – сказал хозяин дома. – Добро пожаловать к нашему столу. Простите мои грубые шутки. Я – Чарльз Парлебон, хозяин этого дома, а эти два джентльмена – мои друзья.

Жизнерадостный молодой человек приветливо кивнул. Пожилой стянул с правой руки перчатку и протянул мне. Он крепко сжал мою правую руку и тряхнул ее, затем проделал то же самое с Уильямом.

– Чертовски холодная зима, не правда ли? – сказал он. – Славно оказаться в теплом доме мистера Парлебона.

Хозяин пригласил нас за стол. Мистрис Парлебон указала на два места поблизости. Мистер Парлебон сел во главе стола, его гости – напротив нас. Мистрис Парлебон уселась в торце, девочка, игравшая на музыкальном инструменте, устроилась справа от меня. Она приветливо кивнула нам и представилась: «Сара». Ее младший брат Томас сел напротив нее.

– Тихо, друзья, – сказал мистер Парлебон и прочел короткую молитву.

Затем он возблагодарил Господа за хлеб насущный. Я заметил, что при упоминании Господа перекрестился только я один. Никто не крестился, даже когда мистер Парлебон произнес имя Христа. Уголком глаза я наблюдал за руками хозяйки дома во время молитвы. Обручального кольца на пальце не было.

Я вспомнил ее слова – «мы добрые протестанты». Не означает ли это, что они ненавидят скульптуры? Потом я вспомнил, что нам подадут на обед – оленину. А ведь сейчас рождественский пост! Мне стало неуютно. Говоря о том, что мы не знаем, как ведут себя люди, я даже не представлял, что они могут пренебречь столь важным постом.

– Аминь, – произнес мистер Парлебон, повернулся к двери и кивнул.

Карнсли и другой слуга были уже готовы. Они внесли два больших серебряных блюда. Сердце у меня забилось, руки задрожали. Все было неправильно! Мне захотелось уйти. Даже голод мой мгновенно прошел. Но эти люди были так добры к нам – они дали нам новую одежду, согрели и накормили. Я не мог отказаться от еды. На ближнем ко мне блюде лежали какие-то белые клубни, напоминавшие жир. На другом – желтые корни.

– Вы никогда не видели моркови? – спросил мистер Парлебон.

Карнсли налил в мой стеклянный кубок немного прозрачного вина.

Я указал на клубни:

– Это морковь?

– Это цветная капуста, – пояснила Сара. – Морковь там.

Даже если бы я оказался в Африке – и то не почувствовал бы себя так далеко от дома. А ведь я родился всего в двух приходах отсюда.

Я увидел, как слуги несут еще одно серебряное блюдо с пирогом. Над блюдом поднимался пар. Запах мяса был одуряющим.

– Мистер Парлебон, – нервно начал я, – ведь сейчас рождественский пост, верно?

– Вы правы.

– А почему мы едим мясо?

– Это не противоречит слову Господа. Сейчас только католики придерживаются старых обычаев. – Он замолк, а потом спросил: – Надеюсь, вы не католики?

Он быстро переглянулся с другими гостями.

– Все зависит от того, что вы имеете в виду под словом «католики»…

– Это очень просто: вы признаете верховенство Рима?

– Я следую слову Господа, наставлениям моего священника и указаниям нашего епископа. Но не в этом дело. Были времена, когда подобных разногласий не существовало. Все англичане признавали верховенство короля в вопросах земных, и верховенство Рима – в духовных. Сегодня общество разделено. Но почему? Как человек может определять волю Господа? Мне кажется, что человек знает Бога не лучше, чем кошка знает своего деда.

– Воля народа есть воля Господа, – сказал пожилой мужчина.

Уильям кивнул.

– Это правда, – и потянулся за куском пирога с олениной.

– Мистер Перкинс прав, – произнесла мистрис Парлебон. – Господь создал человека по собственному образу и подобию. Значит, и волей он наделил человека в соответствии со своей божественной волей.

– Если бы это было так, – ответил я, – накладывая себе морковь, – то Бог был бы таким же, как человек: алчным, неверным, себялюбивым, жестоким и напыщенным. Так говорить нельзя!

– Почему вы говорите так странно и архаично? – спросил молодой человек.

– Мы долго странствовали, – ответил Уильям, прихлебывая вино из кубка.

– Что с вами случилось? Вы были в плену у турок?

– Нет, благодарение Господу!

– Эти турки просто ужасны, – вступил в разговор мистер Перкинс. – Я слышал об одной женщине из Дартмута. Ее муж ушел в море три года назад и не вернулся. Если бы он утонул, она могла бы снова выйти замуж. Но его корабль захватили пираты. Всех мужчин продали на рынке рабов в Тунисе. Прошло семь лет, прежде чем ей позволили объявить мужа умершим и вновь вступить в брак. А до этого времени у нее не было ни денег, ни еды – а ведь ей нужно было кормить троих детей и платить за жилье. Она умоляла священников помочь ей, и они выделяли ей четыре пенса в неделю. Прискорбно видеть женщину в такой нужде – она отдавалась любому мужчине за шесть пенсов!

– Неужели такова воля Господа? – спросил я. – Бог покинул народ свой? Может быть, неверное толкование закона Божьего и заставило Его отвернуться от страданий своего стада?

– Я тебя не понимаю, – сказал мистер Парлебон. – Даже если закон Божий праведно изменялся от поколения к поколению, откуда тебе знать, что, следуя воле народа, ты не отклоняешься от воли Господа и не навлекаешь проклятие на наши души?

– Поэтому мы и ведем эту войну, – подхватила мистрис Парлебон. – Господь выразит волю свою через победу. Роялисты утверждают, что король Карл царствует по воле Господа, что он – представитель Господа на земле и что воле короля следует подчиняться, как воле Бога. Другие же считают короля слабым глупцом, которого следует сместить и заменить его власть властью совета во имя благоденствия народа. Если роялисты правы, то Бог сделает так, что сторонники парламента потерпят поражение. Но это вряд ли случится. У короля осталось лишь несколько крепостей – Оксфорд и Эксетер, больше ничего.

– Это не просто война, – добавил мистер Парлебон. – Господь не ограничивает суд свой полями битв. Он посылает еще и чуму. В этом году Лидс чуть не вымер. А еще Вустер, Винчестер и Бристоль.