Книга Война, страница 86 – Алексей Рудаков

— Клён — курс в Дечт, на ту Станцию, что он сказал.

— Так ты — согласен, Поп? — взвизгнула Жанна и, одним прыжком преодолев разделявшее нас расстояние, повисла у меня на шее.

— Бортинженер! — я осторожно высвободился из ее объятий: — Проверьте системы, нам в бой идти.

— Конечно, командир, конечно проверю. — она отошла на шаг назад: — Так это ты нас специально мучал, да? Хм… Вполне в твоей манере.

— Не мучал, а думал и вообще…

— Спасибо, командир, — отодвинул её в сторону и протянул мне руку Грей.

— Старшина, — я медленно убрал руки за спину и покосился на его ладонь с деланным удивлением: — В чём дело? Вы получили приказ?

— Так точно, командир! — он вытянулся по стойке смирно.

— Так исполняйте!

Я повернулся к Клёну, но он, не дожидаясь повторного пинка уже залезал в кресло второго пилота.

— Жанна? — я повернулся к девушке.

— Да поняла я все, уже иду проверять.

— Не так быстро.

Она недоумённо посмотрела на меня.

— Ты, вроде, мне особый ужин обещала? — я потер ладони друг о друга: — Когда покормишь?

— Ну что? Все готовы к вылету? — я ещё раз перебрал в голове все наши последние приготовления. Нет, вроде ничего не забыли. Всё закупили, и мы, на первый взгляд, были полностью готовы к новому походу. И на второй взгляд — тоже. Придраться к чему-либо у меня не получалось. Похоже так же думал и мой экипаж, дружно подтвердивший свою полную готовность. Вздохнув — ну не лежала у меня душа к этой затее, я активировал связь с Башней Управлением Полётами Станции:

— Диспетчер, прошу добро на взлёт.

— Анаконда, даю добро на вылет даю, — отклик я получил практически моментально, словно мы были единственным, уже порядком всем надоевшим, кораблём на данной Станции.

— Просим вас соблюдать скоростной режим, придерживаться навигационных огней при маневрировании. Особое внимание требуется соблюдать при приближении к шлюзу, — начал привычную скороговорку дежурный и я так же привычно пропускал её мимо ушей, выполняя, извините за очередное повторение, привычные манипуляции при взлёте.

— Активировать маневровые — есть.

— Мягко продвинуть грибок их тяги вверх, отрывая корабль от платформы — сделано.

— Чуть сдвинуть ручку тяги соблюдая скоростной режим, и чуть-чуть поиграть джоем, нацеливая корабль в проём шлюза, ближе к зелёным навигационным огням — выполнено.

— Щёлкнуть клавишей шасси, убирая их — облом! Лампочка состояния шасси продолжала гореть, показывая, что они по-прежнему торчат из брюха.

Ладно.

— Повторно щёлкнуть клавишей.

Лампочка продолжала гореть.

— На Анаконде, — диспетчер прервал отработанную годами речь и теперь в его голосе сквозило тоской: — Спите что ли? Шасси убираем!

Я несколько раз щёлкнул клавишей.

— Диспетчер! Прошу посадки!

— Для запроса посадки вам необходимо быть вне Станции.

— Сдурел? Я же не пролезу в щель?! Ты же видишь — шасси сдохло!

— Согласно протоколу….

— Я у вас ремонтировался! Ваши мехи накосячили!

— Покиньте пространство Станции и запросите разрешение….

Щель шлюза неотвратимо приближалась, и я застопорил ход, зависнув в сотне метрах от проёма.

— Вы должны покинуть Станцию в течении трёх минут, сорока секунд. В случае, если вы…

Что будет дальше я знал — включатся турели защиты и, спустя пару минут, если не раньше, наши обломки разлетятся по Станции.

— Да не могу я! Не пролезу! Ваши же ремонтировали!

— Послушай, пилот, — на сей раз в голосе диспетчера чувствовалось сочувствие: — Что я могу? Есть же протокол! Инструкции! Ты уж постарайся как ни будь, а? Может бочком протиснешься?

— Я тебя сейчас бочком! — задохнувшись от бессильной злости — диспетчер был полностью прав, а посмотрел на его БУП. Башней она называлась только в силу традиций, представляя собой дискообразную нашлёпку рядом с щелью шлюза. Чуть поработав маневровыми, я завис точно напротив обзорных окон БУПа.

— Диспетчер!

— Полторы минуты, пилот! Покиньте Станцию немедленно!

— Ты бы к окошку подошёл бы. Видишь меня?

В окне появился тёмный силуэт.

— Сдурел? Опасное маневрирование! Немед….

— Слушай сюда! Видишь, что я делаю? — я поднял руку и, немного подержав её в воздухе, опустил на пульт.

— Чего? Не вижу. Минута!

Различить детали пульта он, конечно не мог, и я собирался этим воспользоваться.

— У меня здесь самоликвидатор! Учти — как вы собьёте мне защиту — подорву себя нахрен!

— Напугал. Я-то думал…

Я, не убирая левую руку с пустого места, осторожно, действуя джоем, развернул Анаконду бортом к его блину.

— Сорок секунд! И что? Мне уже бояться?

— Мой реактор точно напротив тебя. Тебе-то пофиг. Реснешься. И я реснусь. А вот БУП — нет. Железный он. Ты готов, что по твоей вине Станция без него останется? — всё это я проговорил очень быстро, стараясь успеть до конца отсчёта: — На неделю ты парализуешь и Станцию, и систему. Ну! Давай!

— Десять! Ты это не сделаешь!

— Проверь!

— Пять! Четыре! Три!

Мне очень хотелось закрыть глаза, но я сдержался.

— Сука! — не выдержал он: — Я на тебя в суд подам! Седьмая платформа, гад!

— Спасибо, за понимание, диспетчер, — я откинулся в кресле: — Клён, сажай нас.

Причину отказа шасси, экстренно прибывшая бригада механиков, выявила быстро.

— Вот, — протянул мне раскрытую ладонь бригадир. Я присмотрелся — на его ладони чернел какой-то крохотный чёрный прямоугольник.

— Это что? — я пошевелил детальку пальцем.

— Джампер. Заглушка, если по-простому. Кто-то снять забыл. Мы ей на время обслуживания блочим шасси.

— Чё? Ты хочешь сказать, что вот из-за этой мелкой гадости и вашего разгильдяйства я чуть не сдох и не попал на страховку?

— Так положено, — он невозмутимо спрятал деталь в карман: — Теперь всё должно работать.

— Положено? Должно?

— Ага, если что — вызывай, пилот, починим.

До системы Дечт мы добрались даже слишком быстро — Грей буквально не слезал ни с меня, ни с Клёна, постоянно понукая нас:

— Ну чего ты гонишь? — не выдержал я, когда, завершив очередную вахту собирался вывести корабль из режима сверхскорости и организовать небольшой отдых: — Ты же сам говорил — заявку отослал, её получение там подтвердили, и что окончание сбора сил ещё только через три дня? Вот я уверен, что, если мы прибудем не через несколько часов, а на следующий день — ничего, в глобальном смысле, не изменится. Так?