Онлайн книга «Призрак Канта»
— Не, я не понял, — подал голос Саня. — Ну хорошо, спихнула она Ванюшку, а я чего? Я дом всё равно купил бы!.. Василий Васильевич покачал головой: — Тут затея такая, что вроде ты его и спихнул, Саня. — Я?! — А в кармане у Ванюшки бумажка была, из записной книжки вырванная! «Встречаемся на маяке, дело есть, приходи, хуже будет», я наизусть не помню. Твоим почерком написанная, всё как следует. — Ты сдурел, братух?! Не писал я Ванюшке никаких записок! Я ему по телефону звонил! — Да какая разница, Саня?! Нашли бы у него в кармане, решили бы, что ты его столкнул! Ну не поделили вы чего-то!.. И в кутузку тебя на долгие счастливые годы! Так Нинель Фёдоровна предполагала. — А записка откуда взялась? — Она сама её написала! Она прекрасно умеет почерки подделывать и за Виктора Захаровича счета подписывает! — Так куда записка потом делась? Не было при Ванюшке никаких моих записок! — Я забрала, — неожиданно сказала Мура, и все посмотрели на неё. — Я вытащила листок у него из кармана. — Вот, — согласился Василий Васильевич. — Зачем? — поразился Саня. — Зачем вытащила?! — Я знала, что ты его не убивал, — ответила Мура. — И решила, что будет лучше, если записку никто не увидит. — Ну ты даёшь. Все помолчали. Виктор Захарович взялся за сердце. — И что нам теперь делать? — спросила Кристина. — Опять полицейских вызывать? — Можно не вызывать, — сказала Софья. — Вернее, не нужно вызывать! Всё это домыслы, а не доказательства преступного умысла или преступного деяния. — Вот именно, — согласился Меркурьев. — Нет, а что нам делать?! — повторила Кристина с нажимом. — Так нельзя это оставить!.. — Витя, — сказала Нинель, и губы у неё затряслись, — прости меня, Витенька!.. Я не могла! Никак не могла! Когда ты решил дом продать, у меня сердце перевернулось! Виктор Захарович тяжело встал, зашаркал к ней, сел рядом на диван и обнял её. Нинель горько заплакала. — Бедолага, — сказал Захарыч, гладя её по голове. — Ты бы со мной поговорила. Ты бы мне открылась, неужели я б не понял!.. — Ничего бы ты не понял, Витенька, — прорыдала Нинель. — Разве ж я могла!.. — Человека погубила, — покачал головой Виктор Захарович, — натворила дел… — Витенька, прости!.. — Да я-то что! Я прощу, а вот… люди простят ли?… Саня вдруг встал, словно принял какое-то решение. У него как-то заострилось лицо, и по лицу и по движениям стало понятно, что он сильный, опытный, жёсткий человек — совсем не такой, к какому они привыкли за последнее время. — В тюрягу вас не примут, это точно, — сказал он, и Василий Васильевич усмехнулся. — Да и старая вы уже! Нинель Фёдоровна перепуганно уставилась на него. — Доказательств у нас нету, а те, что есть, — фуфло. Придётся вам отсюда съехать, из вашего драгоценного дома. Я прослежу за этим. — Куда съехать? — спросила Нинель с ужасом. — А в рыбхоз. У меня хозяйство небольшое на косе, рыбу там разделывают, консервы крутят. Там доживать будете. Без права переписки. — Я не хочу рыбу разделывать, я не могу, — Нинель вновь зарыдала. — Я здесь хочу, я за этот дом жизнь отдам! — Да вы уже отдали, — сказал Василий Васильевич. — Разве вы так и не поняли?… — Сериал, — провозгласил Стас. — Ну, прям мыльное мыло!.. Не поверит никто!.. — Заткнись! — хором велели ему Кристина и Софья. — Я друга потерял, — продолжал Саня хмуро, — хотя не разобрать теперь, кто мне он был-то, друг ли, враг ли!.. — Он пошевелил складками на лбу, словно на что-то решаясь, и почти крикнул Василию Васильевичу в лицо, словно именно он, инженер Меркурьев, был во всём виноват: — Я как стал бумаги смотреть, так и понял, что есть я последний лошара!.. Всю жизнь, веришь-нет, Ванюшка у меня деньги тырил! Я с ним по-братски, как с родным, а он!.. И ведь порядочно натырил! Самой малости не хватило, чтоб дом купить, мои капиталы понадобились, ёшкин-матрёшкин! Кабы чуть больше натырил, купил бы он дом этот, и дело с концом! Василий Васильевич сочувственно смотрел на страдальца. Мура поднялась и потянула Меркурьева за руку. Он с трудом встал. — Ты что? — Выйдём на минуточку. — Куда? — Пойдём, пойдём!.. Василий Васильевич зашаркал ногами почти как Виктор Захарович, и уже из коридора услышал, как Софья сказала: — Пап, можно я внимательно посмотрю бумаги? — Мура, куда ты меня тащишь, — зашипел Меркурьев. — Сейчас самое интересное начнётся! Трагедия закончилась, сейчас будет марш энтузиастов и воссоединение любящих сердец! — Успеешь, — буркнула Мура и подтолкнула его в спину. Они вышли в вестибюль с готическим окном и круглым столиком. За столиком сидели двое, совсем незнакомые. Василий Васильевич оглянулся на Муру. Она приложила палец к губам. Он опять посмотрел. Двое, он и она, пили кофе. Большой медный кофейник стоял на спиртовке посреди стола, тонкие чашки были наполнены до половины. В вестибюле приятно пахло. — Ну вот, — говорил он. — Всё и закончилось. А ты всё — времени мало, времени мало! — Так его и было мало, — она улыбнулась. — Если бы мы их не торопили, они до сих пор бы спали! Он протянул руку и дёрнул её за нос. Она захихикала. — И дом пропал бы, — сказала она, посерьёзнев. — Камень не мог пропасть, — возразил он. — Он ведь оказался у хозяйки! У хозяйки дома!.. — Хорошо, что она здесь, — согласилась женщина. — Кофе добавить? Меркурьев ещё раз оглянулся на Муру, наклонился к её уху и прошелестел: — Кто это? — Старик со старухой, — ответила Мура. — Которые жили у самого синего моря! — Так они молодые совсем! Как мы! — Ну да, — согласилась она. — Молодые. — Подожди, — сказал Василий Васильевич. — Сейчас, сейчас! Это смотритель маяка и его жена? Мура кивнула. — Это они там пили кофе и слушали музыку? Мура опять кивнула. — А «Философия Канта» их рук дело? Она опять кивнула. — А богдыхан с отломанной башкой? — Они не могли допустить, чтобы дом пропал, — прошептала Мура. — И помогали нам, как умели. Зазвучали шаги, Меркурьев оглянулся. Мимо них прошёл Иммануил Кант в пальто и с ковровым саквояжем. |