Книга Револьвер для сержанта Пеппера, страница 31 – Алексей Парло

— Боюсь показаться невежливым, Сержант, но что тогда вас привлекает? И как вы развлекаетесь?

— Это вас действительно интересует или вы спрашиваете просто для поддержания разговора? Если второе, то скажу вам прямо, можете не трудиться.

— А если первое?

— С чего бы это? Не представляю, чем я могу вас заинтересовать. — Сержант одернул мундир. — Я просто Сержант. И набор интересов и развлечений у меня самый обычный, как у любого сержанта.

— Ой ли? Что-то не верится мне в эту вашу скромность!

— Это ваше дело, сэр. Но я бы не хотел об этом говорить. Не люблю психоанализа.

— В этом я с вами солидарен. Всегда считал, что бутылка водки лечит эффективнее всех этих кожаных диванов и поиска вытесненных воспоминаний.

— Интересно! — засмеялся Пеппер. — А Фрейд-то всё-таки был в чем-то прав!

— Что вас так развеселило?

— Скоро поймёте. Пора отправляться.

— Ещё один вопрос. Сержант, не могли бы вы, если это конечно возможно, рассказать мне о ситуации с Джоном Ленноном более подробно?

Пеппер крякнул, задумался и наконец произнес:

— Вообще-то, это не положено, сэр… Непорядок… Но, думаю, в известных пределах… Что вас интересует?

— Его в самом деле застрелили в Нью-Йорке в 1980-м?

— Да, сэр, в самом деле.

— И это не было инсценировкой?

— В каком смысле?

— Ну, Пол инсценировал свою гибель в автокатастрофе в 1966-м…

— Нет, сэр. Здесь всё было по-настоящему.

— А как же он очутился здесь, в Пепперлэнде?

— Видите ли, сэр, мистер Маккартни всегда относился к мистеру Леннону с большой симпатией, и, когда это произошло, он обратился ко мне с просьбой оказать его старинному другу благодеяние и предоставить приют в Пепперлэнде. Он сказал, что ему очень не хватает мистера Леннона, они ведь столько лет были вместе, и в Ливерпуле, и в Лондоне. Столько сделали, столько песен вместе написали. — Сержант развел руками.

— Разве мёртвым можно находиться с живыми?..

Сержант чуть улыбнулся.

— В любом храме любая старушка объяснит вам, что у Бога все живы.

— Не вижу связи между храмом и Пепперлэндом.

— Связь самая прямая. Бог везде и во всех. И в храме, и в Пепперлэнде, и везде. И мы все в нём. Кстати говоря, Моррисон, с вашей точки зрения, тоже не совсем живой.

— Да, — вынужден был согласиться Шура, — о Джиме я как-то забыл. Где он сейчас?

— Не могу знать, сэр. Он ушёл от нас. Некоторые считают, что на другой уровень. Но я не уверен, — Сержант махнул рукой. — По-моему, это сплетни. Дело в том, что я ничего не знаю ни о каких других уровнях.

— И куда же, по-вашему, он мог деться?

— В какой-нибудь другой мир, например. Мы же здесь вроде перекрёстка между мирами.

— И что, можно уйти?

— Теоретически да. Это сложно, но какой-то путь существует. А Джим, он же был такой… неприкаянный. Всё бродил и бродил. И пел. И снова бродил. Ну, вот и убрёл куда-то. Rider in the storm ^[31].

— Однако, я как-то не заметил особой теплоты между Джоном и Полом.

— Знаете, как говорят: милые бранятся — только тешатся. Мистер Пол таким образом пытается доказать себе, что он всё сделал правильно… — Сержант Пеппер замолчал, о чем-то задумавшись.

— А Джон?

— Наверное, пытается забыть о том, что он уже умер…

Сержант прошёлся по коридору туда-сюда и повернулся к Шуре.

— Ну, что же. Надо решать, куда мы с вами сейчас направимся.

— А кто будет решать? — спросил Шура.

— Я, конечно. Вы же всё равно ничего не решите.

— Откуда такая уверенность?

— Уверенность сия проистекает из наличия у меня исчерпывающих знаний о человеческой природе, многоуважаемый сэр, — Сержант вдруг стал весьма велеречивым. — Все движения ваших низменных душ, все эманации ваших страстей, ваше манкирование элементарной порядочностью — всё это читается мною как открытая книга, как азбука, как хрестоматия для начальной школы!

— И что это доказывает? — Шура всегда отвечал вопросом на вопрос, если чувствовал себя неуверенно в споре или просто не понимал, о чем идёт речь. Сейчас, скорее всего, наблюдалось второе.

— Сие доказывает лишь тот очевидный факт, что принятая среди людей парадигма… — Сержант с сомнением посмотрел на Шурочку и всё же решил пояснить, — модель мира в корне неверна.

— Что вы имеете в виду? И какая, в сущности, разница, верна модель мира или неверна? Она же только модель.

«В конце концов, что для меня важнее — создать о себе благоприятное впечатление или докопаться до истины?», — спросил себя Шура.

— Это не просто модель, сэр, — с некоторой язвительностью ответил Сержант. — Это рабочая модель. Она работает.

— Ну и хорошо. Пусть себе работает.

— Она работает неправильно! — Сержант понемногу начал терять терпение.

— И что? — Шура, похоже, старательно изображал из себя идиота.

— Она работает неправильно, и от этого все беды!

— У кого?

— У всех!

— То есть, и у нас, и у вас, в Пепперлэнде?

— Да! Именно так! И с этим надо что-то делать. Поэтому мы и вынуждены были обратиться к Вам!

— Отрадно слышать, — слегка поклонился Шура. — Но мы, как мне кажется, слегка отклонились от первоначальной темы. Меня, как вы понимаете, более всего сейчас интересует не теория, а практика. Куда же мы с вами теперь отправимся?

— Знаю, куда! — с вызовом, по-мальчишески, ответил Пеппер. — Прошу вас!

Он достал из кармана револьвер и, подойдя к одной из дверей, вставил ствол в замочную скважину. Ствол идеально подошёл по размеру. Сержант повернул револьвер. Дверь распахнулась. Шура двинулся за Пеппером и заметил (или ему показалось?) как угольные штрихи на стене, изображавшие дверь, задрожали и начали мутнеть и расплываться. «Процесс пошёл!» — пробормотал Сержант. Но вглядываться было некогда, и Шурочка шагнул за Сержантом в дверной проем.

За дверью была тропинка. Была она не сама по себе, а на холме. Холм был скалистым, поросшим пучками сероватой травы, а тропинка со всей возможной зловредностью вилась-перевивалась куда-то наверх. Холм же располагался на острове. Он, собственно, и был островом, вокруг которого сердито плескалось Северное море. «Почему Северное?», — спросил себя Шура и рассердился. Ну что, в самом деле, за наивные вопросы? Какое же ещё здесь может быть море? Не Чёрное же! Тут вам не Анапа. Тут Пепперлэнд. Но оказалось, что Шура ошибся.