Онлайн книга «Монстролог. Дневники смерти (сборник)»
|
– Нет. Нет, не упоминал. Я сказал вам… все, что он мне… А, Господи, свет! Свет жжет мне глаза! – Вот, я накрою лампы. Так лучше? – Да. Пожалуйста, развяжите меня. – Если бы я только мог. Принести вам что-нибудь поесть? – О боже, нет. Нет. Желудок. Болит. – Мистер Кендалл, я сейчас возьму немного вашей крови. Всего один укол… Хорошо. Уилл Генри, еще флакон, будь добр. А где второй? Неужели потерял? А, вот он… Дышите поглубже, помедленнее, мистер Кендалл. Вколоть вам еще морфину, чтобы вы успокоились? – Чтоб я успокоился, отвяжите меня от этой чертовой кровати. – Уилл Генри, не будешь ли ты так добр выключить свет? И закрыть дверь, – доктор снял с ламп покрывала. – Мистер Кендалл, откройте глаза. Вы ясно меня видите? – Да. Да, я вас вижу. – Правда? А я вас нет. В комнате темно, как в могиле. Скажите, сколько пальцев я поднял? – Три. Зачем все это? – Это называют Oculus Dei, мистер Кендалл. Не знаю уж, кто впервые придумал столь красочное прозвание. – Что это значит? – «Очи бога». – Это я знаю, в школе в меня вбили немного латыни, доктор Уортроп. Я спрашиваю, что это значит? Ответа монстролог не знал – или же не хотел давать. Он выволок меня в холл и захлопнул дверь. – Необычайное развитие событий, Уилл Генри, и не лишенное иронии. Он был отравлен не Кернсом, а своей собственной рукой… в буквальном смысле этого слова! – Он умрет? – Понятия не имею, – сознался Уортроп. – Мы здесь плывем без руля и ветрил, Уилл Генри. Ни одной жертвы пуидресера ex magnificum [35] до сих пор не было обнаружено – и тем паче изучено, – хотя его лицо было мрачно, голос монстролога выдавал восторг. – Он может умереть, а может полностью выздороветь. Какая-никакая надежда есть. В конце концов, его контакт с ядом был минимален, а некоторые рассказы намекают, что со временем пуидресер слабеет. Вероятно, это зависит от возраста гнездовища. – Не следует ли нам… Позвать доктора, сэр? – Чего ради? Мистер Кендалл не насморк подхватил, Уилл Генри. Несчастному дураку и так небывало повезло, что он попал к единственному человеку, в полной мере понимающему серьезность его беды. Ха! А теперь я должен взглянуть на его кровь. Оставайся при нем, пока я не вернусь, Уилл Генри. Не уходи. Ни при каких обстоятельствах не оставляй мистера Кендалла одного. И не вздумай задремать или задуматься! Я должен знать все, что он сделает и скажет, пока меня не будет. Не касайся его и не позволяй ему касаться тебя. И смотри в оба, Уилл Генри. На твоих глазах творится история! – Да, сэр, – самым ответственным тоном ответил я. – Я ненадолго. И вот, на всякий случай, возьми-ка это. И в руку мне лег его револьвер. – Кто там? – закричал Кендалл, когда я вновь вошел в комнату. Доктор перед уходом вновь прикрыл ему глаза и включил свет. – Это я, – сказал я, – Уилл Генри. – Где доктор? Где Уортроп? – Внизу в лаборатории, сэр. – Он ищет лекарство? – Н-не знаю, мистер Кендалл. – Что значит «не знаю»? – завопил он. – Он врач, в конце концов, или нет? – И да, и нет. – Что? Что ты говоришь? И да, и нет? – Он доктор, но не врач. – Не врач? Тогда каких наук он доктор? – Он монстролог, сэр. – Монс… – Монстро… – Монстро… – …лог. – …лог? – Монстролог, – повторил я. – Монстролог! Большей чуши в жизни не слышал. Что это еще за ерунда? – Он ученый, – сказал я, – доктор натурфилософии. – О, Христос Всеблагой! – громко застонал Кендалл. – Меня похитил философ! – Грудь его вновь дернулась вверх. – Зачем вы привязали меня к кровати? Почему не отправите в больницу? Я промолчал. Как мне представлялось, скажи я Кендаллу правду, вряд ли бы из этого вышел толк. Я нервно погладил барабан револьвера. Зачем Уортроп привязал Кендалла к кровати? Зачем дал мне пистолет? – Эй? – позвал Кендалл. – Я тут. – Я ни рук, ни ног не чувствую. Будь хорошим мальчиком и помоги мне. – Я… мне нельзя вас развязывать, мистер Кендалл. – Я что, просил меня развязать? Только ослабь немного узлы, будь добр: веревка в кожу врезается. – Я спрошу у доктора, когда он вернется. – Вернется? Откуда? Куда он ушел? – В лабораторию, – напомнил я. – Я британский подданный! – пронзительно закричал он. – Мой дядюшка – член Парламента! Твой так называемый «доктор» еще поплатится за нападение, избиение, похищение, удержание силой и пытки иностранного подданного! Вздернут его как пить дать и тебя на той же веревке! – Он пытается вам помочь, мистер Кендалл. – Помочь? Раздев донага и связав? Не пуская меня к настоящему врачу? Револьвер холодил мне пальцы; когда же наконец рассвет, думал я. Скоро, уже скоро; солнце просто обязано скорее взойти. – Я замерз, – прохныкал Кендалл. – Может, хотя бы накроешь меня чем-нибудь? Я закусил губу. Больного и в самом деле трясло, зубы у него так и клацали. Что мне оставалось делать? Укрыть его доктор не запрещал, но я был уверен: если бы Уортроп хотел, чтобы Кендалла укрыли, он бы сделал это сам. Однако это, вне всякого сомнения, облегчило бы страдания несчастного, пусть и самую чуточку, – и разве не в этом состояли мой долг и требования человечности? Я отложил револьвер и вытащил из шкафа одеяло. Расправляя его поверх дрожащего тела, я вдруг учуял слишком хорошо мне знакомый запах: докучливо-сладкий аромат гниющей плоти. Я поднял голову и увидел, что кожа на правой руке Кендалла из розовой стала светло-серой – почти прозрачной. Можно было вообразить себе даже, что сквозь нее просматриваются кости. Рука, которой Кендалл дотронулся до «звездной гнили», которую Уортроп счел «прекрасной», начала разлагаться. – Я умираю. Я сглотнул и промолчал. – Я чувствую, будто меня выдавливают. Как будто великан давит меня в кулаке, дюйм за дюймом, до сухих костей. – Доктор сделает все, что сможет, – пообещал я. – Я не хочу умирать. Пожалуйста, не дайте мне умереть. – Гниющие пальцы беспомощно царапнули воздух. Часть пятая. «Странное лекарство»
Он погрузился в забытье – полубодрствование-полусон. |