Книга Однажды мы придем за тобой, страница 34 – Олег Рой

— Эй! — встревожился бармен. — Нсоноуа, тебя куда понесло?

— У меня заказ, — глухо ответил официант, шагая к нам. Его движения были какими-то судорожными.

— Чего желаете? — сказал Нсоноуа, подойдя.

— Ты нерасторопный, — пожурила его Нтомби. — Принеси мне кофе и терминал, да побыстрее, не то заставлю на карачках ползти до кухни.

— Слушаюсь, — официант помчался к стойке.

Нтомби вздохнула:

— Редко таким занимаюсь, — призналась она. — Но этот парень меня разозлил. Очень не люблю, когда кофе остывает. Так вот, Королева, теперь ты знаешь, кто ты. Знаешь, на что способна. И у тебя есть деньги. Если ты встанешь и уйдешь, не стану удерживать, но должна предупредить: в одиночку тебе будет трудно, даже труднее, чем ты думала. Вспомни свой дом дьявола.

— Зачем? — спросила я.

Нтомби не ответила — примчался Нсоноуа с кофейником и чашками, и моя новая знакомая отвлеклась на кофе. Но я уже и сама поняла.

— Ладно, неважно, но скажите, что вы предлагаете?

— Нас осталось мало, Королева. — Нтомби достала еще одну сигариллу. — И мы хотим собрать уцелевших. Дело отца не должно погибнуть. Он говорил, что мы лучшие — давай им это докажем? Ты хотела бы иметь семью, для которой ты не чужая? Хотела бы попасть в прайд себе подобных?

— Да, — тихо ответила я. — А много таких?

— Немногим больше, чем дней в году, — сказала Нтомби.

Я смотрела на белый ободок пены на ее коричневом мундштуке и думала… думала о том, что теряю свободу, едва ее обретя. Но ведь это мое решение! И еще — я чувствовала, что Нтомби не станет меня удерживать. Но я не хотела уходить. Я действительно устала быть чужой в родном доме.

У меня появился шанс найти по-настоящему свой дом. Семью таких же, как я. И уже неважно, человек я или клон, родилась или появилась на свет как-то по-другому.

У меня будет свой прайд. Это не значит, что меня там автоматически полюбят — наверняка найдутся те, с кем начнутся терки, но это лучше ощущения чуждости, лучше роли вечного постороннего.

— У меня есть время подумать? — на всякий случай спросила я.

Нтомби пожала плечами:

— А зачем? У тебя так много аргументов «за» и «против»?

Я покачала головой. Две дороги, и обе ведут в неизвестность. Но на одной из них я буду не одна, а вместе с такими же, как я. И если Нтомби не врет, я им уже сейчас небезразлична.

— Я могла бы бросить монетку, — сказала я. — Обычно всегда так делаю, когда не знаю, как поступить. Но сегодня не буду. Только мне нужно забрать сумку из камеры хранилища.

Нтомби улыбнулась и отставила недопитую чашку, над которой еще поднимался парок:

— Тогда идем за вещами, что ли?

Как хорошо спать не столько, сколько надо, а столько, сколько хочется!

Проснувшись, я увидел напарника и приятеля Микеле. Знал я его только двое суток, но мы уже успели сдружиться настолько, насколько это возможно за такое короткое время.

Микеле, прикусив кончик языка, увлеченно орудовал отверткой, собирая какую-то неведомого назначения шнягу. Два дня назад, познакомившись со мной и слегка пообжившись, Микеле притащил из своего бокса груду железяк и на досуге (который у нас занимал большую часть времени) увлеченно в ней ковырялся, пока я стрейфился по Сети. Интернет на базе имелся, но странный — очень быстрый ровно до тех пор, пока ты не пытался что-нибудь запостить. Я планировал выяснить причины такого странного поведения Сети, но пока ни до чего особо не докопался, хотя у меня было мерзкое ощущение, что ответ у меня под носом…

— На Сицилии говорят: «Кто спит крепко, у того совесть чистая». — Микеле… точнее. Призрак, теперь мы называли друг друга по никнеймам, изволил заметить, что я проснулся, поскольку я сполз с кровати и потащился к санузлу. — Судя по тому, как ты горазд дрыхнуть, совесть у тебя чистая, как снег на Монблане.

— Угу, чистая, — согласился я. — Просто не пользовался ею, с чего бы ей пачкаться?

Призрак жизнерадостно заржал, он у нас эдакий fire guy: если весело — хохочет, если чем-то недоволен — кроет матом, и вообще… хотя перед кураторами и он тушуется. Впрочем, из кураторов мы с ним пока видели только троих. Причем двух успели немного узнать — собственно, Леди Н, как мы стали ее негласно промеж себя именовать, и ее кореша Бараку, он же Харма. Насчет имени леди Н. вышел наш единственный с Призраком спор — он утверждал, что ее зовут Николь, я, естественно, говорил, что Надин. В конце концов Призрак свалил куда-то (по базе перемещаться можно свободно, и мой приятель этим вовсю пользуется), а вернувшись, похлопал меня по плечу и сказал, что мы оба, как он выразился, sciocchi, то бишь придурки. Потому что он поспрашивал «у других ребят» и выяснил, что каждому она представлялась каким-то другим именем, чаще всего на букву «Н».

Кстати, Призрак говорит на итальянском, и я его понимаю. То есть я знаю, что он говорит на итальянском, но при этом почти каждое слово воспринимаю так, будто это чистый английский. А он таким же образом понимает меня. Более того, Призрак уверяет, что успел потолковать с ребятами из разных стран, включая какого-то филиппинца, даже не испаноговорящего, и эффект работал. Одна из загадок этого места, но далеко не единственная.

Я машинально попытался найти пасту и щетку, потом вспомнил, что сразу же по приезде хмурый Харма вручил мне все необходимое в виде чемодана с вещами, в числе которых были и пакеты с наноботами. Часть из них теперь живет и размножается у меня в ротовой полости, так что достаточно просто прополоскать рот водой. Мечта лентяя! В большом мире, конечно, такое тоже доступно, если у тебя есть лишняя пара десятков лимонов зелени, а мои родители, не говоря обо мне, такие бабки только по телевизору видели.

— Судя по тому, как спишь ты, у тебя с совестью серьезные проблемы, — сказал я, прополоскав рот и умывшись.

— Есть такое, — подтвердил Призрак. — Не то чтобы я такой уж засранец, но в сбирятнике ^[41] моим художествам пару томов уделили, я ж говорил…

Ага, говорил. Мой новый друг успел сообщить, что зарабатывал на жизнь автоугоном, «пока его самого не угнали», добавил он, имея в виду Надин и ее дружка Харму.

— Веришь, мне это совершенно по барабану, — ответил я, вспомнив, как хотел переписать имей планшета. — Ты ж не у моего па его драндулет тиснул. Тем более я не уверен, что та развалюха годится хотя бы на запчасти.