Онлайн книга «Одиночный выстрел»
|
– Нет штатных узлов – сделайте их сами. На борту «Пифии» хороший ремонтный цех, имеются все станки и прочностные установки. Неужели вам не по силам сделать грамотный чертеж? – Сделать чертеж я могу, сэр, и изготовить узлы мы тоже сможем, только никто никогда не ставил на «маскоты» четыре подвесных бака, и неизвестно, как все это… – Я летал на «роллейне» с четырьмя подвесными баками – и ничего, обошлось, – сказал Бекет, перебив инженера. – «Роллейн» на четыре тонны тяжелее «маскота», сэр! – И что?! Инженер пожал плечами. Похоже, никакие доводы этим человеком в расчет не принимались. – Ничего, сэр… Я иду делать чертеж. – Вот и отлично. И пусть ваши люди отправляются с вами в ремонтный цех. Там тепло, и они немного придут в себя. – Спасибо, сэр. Отдав необходимые распоряжения, Бекет уже собрался отправиться на камбуз «Пифии» и сварить себе кофе, когда заметил, что прелаты Гудроф и Илкнер направляются в его сторону. Он пошел им навстречу и отсалютовал, не доходя нескольких шагов. – Рад видеть вас, достопочтимые прелаты. – И мы тебя тоже, мэйджор Бекет, – ответил Илкнер. – Приятно видеть, что ты мастерски владеешь не только мечом, но и управлением этих… – Илкнер указал в сторону стоявших на квадратах истребителей. – …этих колесниц, иное название нам неизвестно. – Да, мэйджор, может быть, ты подскажешь нам более подходящее слово? – попросил Гудроф. – Извольте, он зовется «маскот». Это личное имя колесницы. – Мас-кот… – на пробу произнес Гудроф. – Масс-котт, – повторил Илкнер. – Звучит весьма впечатляюще. А железный великан, есть ли у него имя? – Конечно, господин прелат. Его зовут «куксдог». – Кукс… дог? – Именно так. – Удивительно, насколько точными являются эти имена. На каком языке это произносится? – поинтересовался Илкнер. – Язык называется киссей, господин прелат. – Ты покинешь нас на этой колеснице по имени мас-кот? – спросил Гудроф. – Да, господин прелат. – Жаль отпускать тебя. – Жаль, – поддержал соседа Илкнер, и прелаты одновременно посмотрели на висевший на поясе Бекета пистолет-пулемет. – Ничего страшного, у вас останется множество пленников, разбирающихся во всех этих чудесах не меньше моего. Со стороны въезда в лагерь послышался топот лошадей, оба прелата повернули головы, и Илкнер в восторге воскликнул: – Да это наша интресса в сопровождении собственной гвардии! Ну разве она не прекрасна? – О да, она прекрасна, вот только никто ее сюда не приглашал, – строго заметил Гудроф, и прелаты пошли навстречу нежданной гостье. Бекет издали оценил грацию и новый наряд Амалии. Теперь на ней была накидка из голубоватого меха, а на голове гвардейская шляпа, украшенная пером. Интресса заставила серого жеребца плясать на месте, затем лихо спрыгнула на землю и стала по-хозяйски оглядывать территорию лагеря. – Что творит, девчонка, – восхищенно произнес Бекет, любуясь Амалией. Снова промелькнул образ широкой кровати в командирской каюте и горячих струй в душе, а еще… «Хватит!» – приказал себе Бекет и встряхнул головой, прогоняя ненужные мысли. – У меня полно работы… – произнес он вслух и направился к кормовым воротам «Пифии». – Мэйджор! Мэйджо-о-ор! – разнеслось над лагерем. Бекет остановился, но оборачиваться не спешил, чувствуя, как по спине пробегает волна мурашек. На его лице непроизвольно расплылась улыбка, но, когда он обернулся, улыбки уже не было. – Мэйджор, а я думала, ты уже улетел! – на бегу кричала Амалия, придерживая длинные полы накидки. – У вас новые меха, ваша светлость, – сказал Бекет. – Пустяки, – ответила Амалия, переводя дыхание и опершись на плечо Бекета. – Мне хотелось посмотреть на те колесницы… Амалия указал на «маскоты». – Прямо сейчас? – А чего ждать? Ты скоро улетишь от нас, и тогда никто ничего не сможет мне рассказать. – Амалия грустно улыбнулась. – Давай сейчас, мэйджор? А? – Хорошо, ваша светлость, идемте. Они пошли рядом, накидка Амалии касалась руки Бекета, и ему от этих прикосновений было хорошо. – Как же все здесь сильно переменилось! Это ты управляешь лагерем, мэйджор? – Пока я, ваша светлость. – А кто будет после тебя? – Не знаю, ваша светлость, – улыбаясь ответил Бекет, видя, как вспархивают длинные ресницы Амалии. – Когда ты вернешься, твоя жена и дети будут рады, ведь ты отсутствовал очень долго. – У меня еще нет семьи, ваша светлость. – Правда? Амалия замолчала, переводя дух. Затем перепрыгнула через вмерзшую в землю снарядную гильзу и коснулась локтя Бекета. – В твоем возрасте люди уже имеют детей, мэйджор. – Я подумаю над этим, ваша светлость. Они остановились возле трапа, Бекет распахнул дверцу и подал Амалии руку, чтобы той было проще подняться на борт. – Ой, как здесь… необычно, – произнесла она, вынужденно пригибаясь под низким потолком. – Можете сесть в пилотское кресло, ваша светлость… – Да, я сяду… Расположившись в кресле, Амалия тщательно расправила суконное платье, уложила полы меховой накидки, затем сдвинула на затылок шляпу с пером и огляделась. – Уф! Я чувствую себя здесь вполне удобно, мэйджор. А что это за разноцветные камешки? – Это… они должны стать огоньками, ваша светлость, но сейчас они не горят, потому что колесница стоит на земле. – Ну разумеется, – кивнула Амалия и еще раз огляделась. – Эта рукоять от кинжала? – уточнила она, дотрагиваясь до джойстика. – Да, ваша светлость, но сейчас она приспособлена для других целей. – А для чего эти окна и почему они темны, если сейчас день? – спросила Амалия, указывая на экраны. – Э… Они занавешены, ваша светлость. С обратной стороны. – А занавеси убираются, когда колесница взлетает, я угадала? – От вас трудно что-то скрыть, ваша светлость. Разобравшись с основами, Амалия повеселела. – А что это за вожжи, почему они висят наверху? – Это что-то вроде лошадиной упряжи, но для человека, который сидит в этом кресле. В полете колесницу, бывает, сильно трясет, и тогда эта упряжь бывает не лишней. – Как хорошо тут все продумано. Что означает этот сучок с жемчужиной? |