Онлайн книга «Бриллиантовый пепел, или В моем конце мое начало»
|
Но этот! Или он великий актер, или у нас новая мода политического имиджа — решил наконец Сергей Владимирович, но к общему знаменателю пока так и не пришел. Если бы он читал Станиславского, то знал бы одну интересную фразу. «На сцене невозможно быть естественными, — говорил своим актерам Константин Сергеевич, И тут же добавлял: — Но извольте казаться естественными»! Вперед Смотрящий казался совершенно естественным в своих речах и поступках, и оттого общение с ним давалось Сергею Владимировичу так трудно, что и описать невозможно. Впрочем, Вперед Смотрящий не часто баловал партийного соратника посещениями, чему Сергей Владимирович втайне был очень рад. Потому что не знал, какое выражение лица следует надевать в таких случаях. В последнее время к его лицу плотно приросла траурная маска, и совсем не потому, что он сознательно достал ее из своего багажа. Он боялся. После разговора с теткой-ведьмой, у него не было ни одного спокойного дня и ни одной спокойной ночи. Днем он в оцепенении сидел за рабочим столом, вздрагивал от каждого телефонного звонка и от каждого стука в дверь, ночью висок сверлила одна и та же тревожная мысль: как тетка это сделала? Он автоматически подписывал все бумаги, приходившие на его рабочий стол, не интересуясь больше их стоимостью. Подписывал, ловя недоумевающий взгляд секретарши. Подписывал с тайной надеждой, что своим сегодняшним бескорыстием, возможно, искупит вчерашние грехи, а двуличный и вороватый чиновничий бог на этот раз скажет, недовольно пожевав губами: — Ладно уж, иди… Но больше не греши! Если бы это было возможно! Тетка подловила его, в этом Сергей Владимирович не сомневался. А технические подробности интересовали его потому, что он не мог предугадать, что же будет дальше. «Дальше не будет», — как говорит ведущий «Своей игры», заканчивая раунд. Партийный патрон, как орудие недовольного чиновничьего бога, пожаловал в кабинет за жертвой, и это было написано в непреклонном выражении его больших голубых глаз. «А вот и развязка», — подумал Сергей Владимирович и механически встал с кресла навстречу Вперед Смотрящему. И эта мысль, как ни странно, принесла облегчение. Гость держал в руках сложенную трубочкой газету, и Сергей Владимирович увидел краем глаза неудобоваримый латинский шрифт. — Попросите ни с кем не соединять, — хмуро попросил гость. Сергей Владимирович беспрекословно повиновался. Поговорил с секретаршей, отключил громкую связь и уставился на Очень Значительное Лицо с таким любопытством, словно тот был фокусником, объясняющим технику номера. Все-таки интересно, как старуха это сделала? Гость сел в кресло посетителя, развернул газету и протянул ее через стол. — Что это? — спросил он негромко. Сергей Владимирович осмотрел протянутый ему бумажный лист с пристальным вниманием охотничьего пса, идущего по следу. — Я не знаю английского, — ответил он почтительно. — Французского, — поправил его Вперед Смотрящий. — Это «Ле Монд», французский еженедельник. Очень влиятельное и популярное издание. — Все понятно, — сказал Сергей Владимирович, который уже догадался о технике фокуса. Но гость воспринял его ответ неправильно. — А мне непонятно, сказал он грозно, и его голубые глаза сердито засверкали. — Мне непонятно, что это за интервью на первой полосе. Мне непонятно, провокация это или… Сергей, у вашей матери была сестра? — Даже две, — ответил он, улыбаясь. Ай, да тетка! Времени она даром не теряла! Да и чего ей, собственно, бояться? Все сроки давности давно вышли… — Я имею в виду Евдокию Головину, — уточнил гость, заглянув в газету. — Да. Это моя тетка. Гость помолчал и снова спросил. — Она жила во Франции? — И была там замужем. — И убила своего мужа, — продолжал перечислять Вперед Смотрящий холодным отстраненным тоном, — и увела его деньги. Так? — Так. — А вы недавно съездили во Францию, раздобыли доказательства, которых не смог раздобыть французский суд, и стали шантажировать свою тетку. При этом, в разговоре вы дискредитировали всех людей, честно выполняющих административную работу. Причем я считаю, что вы дискредитировали лично меня. Можете что-то объяснить? — Меня подставили, — сказал Сергей Владимирович и улыбнулся. Лицо гостя стало чуть менее напряженным. — То есть та пленка, которую она отдала французскому журналисту — фальшивка? — Меня подставили, — повторил хозяин кабинета все с той же дурацкой ухмылкой. — Если это фальшивка, мы должны немедленно потребовать опровержения. Там есть чудовищные моменты! — Меня подставили. — Сергей! Очень Значительное Лицо поднялось с места, протянуло через стол Очень Значительные Руки и крепко тряхнуло хозяина за плечи. — Вы меня слышите? — Я слышу. — Это фальшивка?! — Меня подставили, — повторил Сергей Владимирович, и по его щеке вдруг покатилась одинокая слеза. Гость брезгливо отдернул руки и несколько минут постоял в раздумье. — Вам лучше уйти домой, — сказал он тихо. — Совсем уйти? — спросил Сергей Владимирович послушно, как ребенок. — Совсем, — ответил гость, со странным брезгливым сочувствием разглядывая хозяина кабинета. Вернее, бывшего хозяина. — То, что тут написано… это чудовищно. Вы заплевали целую страну! Впрочем, говорить с вами об этом — уже не моя прерогатива. — Меня будут судить? — кротко спросил Сергей Владимирович. — Не знаю. Идите домой. И бывший партийный начальник скорбно и величаво покинул кабинет. «Я — прокаженный», — подумал Сергей Владимирович, обводя взглядом привычный уютно-скромный интерьер. Теперь он понял, почему его приемная сегодня выглядела так же пустынно, как выглядит приемная лепрозория. Конечно, чуткие носы коллег еще утром уловили запах необратимого разложения, и территория, помеченная черным крестом на картах коридоров Власти, мгновенно обезлюдела. — Ольга Петровна! — позвал он секретаршу через селектор. Но ответа не дождался. Сергей Владимирович вышел в свою приемную. Стол секретаря был абсолютно, девственно пуст. «Оперативно», — подумал он и вернулся в кабинет. Уселся за стол и включил телевизор. Делать в кабинете ему больше было нечего, но Сергей Владимирович привык отбывать здесь полный рабочий день. |