Онлайн книга «Испытание сталью»
|
– У тебя корабль. Ты оттуда? – я ткнул в потолок. Моргнул. Так, это всё осложняет. – Я не могу допустить, чтобы немцам достался твой корабль, – размышлял я вслух. – Может, удавить тебя? Как говорится: «Так не достанься же ты никому». Торжество в глазах. – Что? Проверка была? Никаких сигналов. – У тебя есть вариант? Никаких сигналов. Попробуем иначе. – Что будет, когда ты приведёшь немцев к своему кораблю? Сфинкс мне опять показал то же слайд-шоу. – Ты свалишь? Улетишь? Моргнул. – Ты сможешь сделать так, что они тебе не помешают? Моргнул. – Ты уверен? Моргнул. – А почему не сложилось прошлый раз? Сфинкс мне показал диафильм, где люди стреляют друг в друга, потом бегут. А тело на носилках лежит. Понятно, исполнители подкачали. Разбежались. – Всё же я в сомнении. Категорически недопустимо попадание твоих технологий в руки этих выродков. Ты хоть понимаешь, что такое этот германский нацизм? Давай-ка я тебе чуть-чуть расскажу об этих людоедах. Так, машина встала. Соберись, боец, час «Ху» настал! – Вылазьте! – заревел голос. Ага, предателей ещё двое. Водила и тот, что был в кабине. Вылезли. Стоим. Апостол меня держит. – Что у вас? – закричал хивик, подлетев к машине. Этот – настоящий хивик. В форме. Его форма отличается от той, что носят немцы, но сшита по немецким лекалам. Водила пинал переднее колесо: – Шину проколол! Менять надо. Хивик стал материться, водила получил по шее. Когда поток матерных слов иссяк, он осмотрел нас, кучку пленных, наших конвоиров. – Так! Этих двоих я забираю… – Его палец указал на двоих пленных, что не были моими «мушкетёрами». – С этими справитесь. Меняйте колесо, догоняйте. Меня за опоздание… А этот что? Это он про меня. – Болтал много, – буркнул тот конвоир, что и «приголубил» меня. – Так пристрелите его – и вся недолга! Что с ним нянчится! Я оттолкнулся от Апостола. Сам стоял. Шатался, но стоял. – Контуженый я. Очухаюсь. – Ладно, сами решайте. Если что – валите их, нах! И время, время! Шнелер! Всё понятно? Последний вопрос был тому, что сидел дорогой в кабине, а сейчас стоял рядом с хивиком. Хорошо играют. Натурально. Значит, меня – пристрелить, а лежащего в кузове – не заметили. Ню-ню! Хивик ушёл. – Что стоим? – рявкнул «старший». – Я, что ли, колесо менять буду? Быстро, свиньи! Да, ты-то куда, контуженый? Стой, не хрен! Толку от тебя. Мешаться под ногами. Он плюнул в мою сторону. Мушкетёры занялись шиномонтажом, конвоиры стоят, их контролят. Меня никто не пасёт. Сейчас? Вот и Апостол смотрит на меня выжидающе. Я покачал головой, сел на траву. Нет. Их – четверо. Нас – четверо. Все настороже. Да, меня никто не пасёт, я смогу одного завалить гвоздём. Может быть. Если не промажу – «прицел»-то сбит. А дальше? соотношение 50/50 меня не устраивает. Нам ещё Пяткина нести. Колесо сменено. Взгляд Апостола – презрительный. Рассаживаемся в прежнем порядке. Опять напротив меня – рыжий дурачёк в моих сапогах. Да-да. Я уже их застолбил. Рядом – тот, что меня бил. Когда машина тронулась, я завалился на Апостола и шепнул ему: – Мой – рыжий. Апостол оттолкнул меня брезгливо, только потом до него дошёл смысл моего шёпота, глаза его увеличились от удивления. Он кивнул. Кивок этот не остался незамеченным. – Что? – строго спросил бивший меня. – Курнуть бы, – прохрипел я. Апостол опять кивнул. Рыжий дурачок заржал: – А бабу тебе не подогнать, краснозадый? Едва сдержался, чтобы не ответить желаемое. Ещё раз локтем в голову может совсем поставить крест на побеге. Сижу, болею, шатаюсь. Дорога неровная, всех шатает из стороны в сторону, а меня – вообще штормит. Гвоздь уже извлечён из гипса, зажат в кулаке. На цель даже не смотрю. Только на его ноги. И на приклады их винтовок, что упёрты в пол меж коленей. На очередной яме-кочке меня кинуло на Апостола, я сгруппировался, шепнул: – Поехали! И с силой качнулся обратно на того конвоира, что мне бил локтём в лицо. Плечом толкая его на выход. Тут же прыгаю на рыжего, выкидывая вперёд руку с зажатым в кулаке гвоздём. По моим ногам пробежал Апостол, схватился с конвоиром. Рыжий визжал, закрыв лицо руками. Кровь бежала меж пальцев из выбитого глаза. Апостол боролся с другим конвоиром за винтовку, по нему полз Авторадио, вцепился в горло предателя. Краем глаза отметил местоположение Крыса, что в ужасе забился в угол. Не мешает – и то хлеб. Нанёс быстро ещё два удара в шею рыжему. Первый крик захлебнулся, от второго меня обдало тугой струёй горячей крови. Попал в артерию! Про этого можно забыть. Повернулся к свалке. Конвоир выпучил глаза, тянул винтовку, Апостол и Авторадио со звериными глазами давили его. У них прям пат. Воткнул гвоздь в глаз конвоиру. Это сразу изменило расклад. И вот уже предатель дёргается в агонии. По ощущениям, прошло минут пять, но я уже тёртый калач – уложились в несколько секунд. Грузовик только начал скрипеть тормозами. – Пётр! – хриплю я, толкая Апостола и указывая на кабину. Винтовка конвоира меняет руки хозяина, выстрел. – Ещё! – кричу я. Машина резко встаёт, мы кучей падаем на Пяткина. Мат-перемат. Хлопают двери кабины. Две двери! Оба живы! – Живо! Живо! – ору. Апостол и Авторадио выкатываются из машины. Крики, хрипы, сдвоенный выстрел. – Стреляй! Уйдёт! – полный боли голос Апостола. Выстрел. Ещё. Я, наконец, выбираюсь из кузова. И то, с помощью Крыса. Картина маслом – Апостол зажимает пятно крови посреди груди, Авторадио с колена выцеливает деревья. Один конвоир лежит, сучит ногами – агония. – Догнать! – кричу. Авторадио оборачивается, кивает, начинает бег с низкого старта. Я наклоняюсь к Петру. – Что ж ты так, Пётр? Он грустно и беспомощно улыбается: – Командир! – горлом у него идёт кровь. – Я тебя не выдал, командир! Медведь. Я тебя узнал, как только увидел. Не выдал. Под Воронежем летом ты нас на мосту строил, в окопы рассадил, позор искупить заставлял. А я всё одно сдался. Теперь – искупил. Спасибо, командир! |