Онлайн книга «Испытание сталью»
|
– Тебе спасибо, Петя. Глаза его потухали, он забился в агонии. Я прижал его голову к себе, крепко, насколько смог. Держал, пока не перестало тело биться. Положил голову на землю, закрыл глаза. Ему. Потом свои глаза закрыл окровавленной рукой. Когда открыл глаза, передо мной стояли Громозека, Авторадио и Крыс. – Догнал? Он кивнул, тяжело дыша. – Добил? Опять кивнул. – Слушай мою команду: всех убитых раздеть, собрать все оружие, боезапас, съестное, амуницию. Исполнять! Подчинились. – А с этим что делать? – спросил Авторадио из кузова. – Добить? – Я тебя сам щас добью, сука! Он тут главный! Беречь, как зеницу ока! Я понятно объясняю? – Хорошо играют, – сказал Громозека, присаживаясь на корточки перед предателем и заглядывая мертвому в глаза. – Считаешь? – мысленно спросил я его. – Считаю. – Кто? – Думаю – все. Прошлый раз разбежались, хорошо груз не добили. Должны были сделать выводы. – Логично. Громозека хмыкнул, провёл рукой по лицу предателя, закрывая глаза убитому. Глаза закрылись! Какой же ты тогда глюк! Глюки так не умеют! – А кто? – спросил Громозека, переходя к следующему предателю, вынутому Авторадио из кузова машины. – Разберёмся, – вслух сказал я. – Что? – обернулся Крыс. – Сапоги этого рыжего – мои. Крыс пожал плечами, стянул сапоги, поставил передо мной. Я сел, разулся, стал одной рукой заматывать портянку. Крыс метнулся ко мне, чтобы подшестерить, но я пнул его: – Делом займись. Времени у нас мало. – На машине поехали? – спросил летун. – Петя-Апостол двигло прострелил. Из трёх пуль только одна попала в конвоира, а две – в двигатель. Как специально. Как можно из кузова радиатор и топливную систему пробить и разбить трамблёр? – Трамблёр? – Наверное. Я не сильно разбираюсь в движках. Я – пехота. Одним словом – машина была негодной. Из ремней соорудили перевязи, чтоб тащить носилки с товарищем не на руках, а на перевязях через плечи. И пошли. – Какое направление выбрали? – На восток. Шли дотемна. – А надо было куда? – На юго-запад. – Откуда знаешь? – Товарищ Пяткин подсказал. – Он научился говорить? – Нет. Одна рука у него работала, а пальцем ткнуть в нужную сторону ему было не трудно. – Тогда почему восток? – Простые и прямые дороги приводят только в задницу. Не упрощать же жизнь нашим кураторам? – Ты уверен, что они были? – Думаете – паранойя? И я так думал. А теперь точно знаю, что был прав. – Они вас преследовали? – Ну что вы? Нет, конечно. Так, пасли издали. – Почему? – А зачем им светиться? Оба моих спутника регулярно «следили». Оставляли метки. – Ты это видел и ничего не сделал, не пресёк? – А потом тащить Пяткина одному? Одной левой? – Так ты и привёл их туда, куда им было нужно? – Пяткин просил побыстрее. Он меня заверил, что на месте разберёмся с любыми преследователями. – И ты ему поверил? – А что мне оставалось? Или поверить ему, или прибить на месте. Иначе вместо меня его доведёт другой. А надо было решить вопрос окончательно. – И как решить это «окончательно»? – Ну, слушайте. Сфинкс уверенно показывал мне на запад. Идём мы, идём! Успокойся, афрокотёнок. – Куда идём мы с Пятачком? Большой, большой секрет, – бубнил я, перебирая ногами почти на автопилоте. – Жрать охота, – вздохнул Авторадио. Категорически не умеет молчать человек. – Не ной, – ответил я ему. Зря я пришельца Пяткиным окрестил. Надо было Пятачком. Большой плюшевый, деревянный на всю голову, Медведь есть, должен быть Пятачок. – Командир, может, я сбегаю, поищу чего пожрать? А вот и Кролик. А вот топает ослик Иа, только он уже имеет статус Крыса. – И засветишь нас всех? – Засвечу? – Выдашь наше местоположение. – Не, не выдам. Смотри, командир, коровья лепёшка. Хоть и старая, но всё же. Значит, где-то тут жильё, люди. – И нелюди. Полицаи, изменники, немцы. – Так, я одним глазком. – Как с тем водилой? Там получилось вот что – не добил Авторадио шофера. Хорошо, что я повёл отряд именно в ту сторону, куда бежал водила-предатель. Собственно, потому и пошли в ту сторону, хотя сфинкс показывал в противоположную. – И где тело? – Тут был. – Раздолбай! Найти, добить! Нет, сюда тащи. Никакого к тебе доверия, дерьмо собаки! А в разведку надо бы кого заслать. Мне самому? Я и так еле-еле. На силе воле пру. Авторадио – раздолбай. Крыс – ссыкло. Может, Пяткина-Пятачка? Смешно. Громозека! Ну-ка, иди сюда! Чё ты ломаешься, как лярва после операции по восстановлению плервы? Бегом! Или как там у вас, призраков, называется повышенная передача? – Привал, гля, – застонал я, сползая по дереву на стылый ковёр палых листьев. Посидел с закрытыми глазами, потом ухмыльнулся: – Авторадио, так ты говоришь из казаков? – Ага. – За веру, царя и Отечество? Авторадио засопел, чуя подколку. – Что ж ты Отечество не пошёл защищать? – Отечество? – удивился он. – Красных? – А красное – не Отечество? Авторадио опять засопел. Потом пробурчал: – Они казаков репрессировали. – Ох, какие мы слова запомнили! И кто тебе это слово подсказал? Репрессировали. Только казаков? А ты мне не подскажешь, Будённый, Чапаев – не из казаков? Нет? А-а, они из других казаков, понял. У нас же их несколько видов. Красные, черные – да? Опора престола, гля! – Так нет же престола! – Это куда это он делся? Авторадио даже растерялся. – Если царя нет, это вовсе не значит, что Родину теперь можно предать, с врагом якшаться, – усмехнулся я. – А как ты думаешь, после того, как станет известно, что немцы сформировали из казаков целые конные корпуса, что будут пацанята-казачата писать в графе «национальность»? Казак? Нет. Им западло будет. Русскими станут. Не красные провели расказачивание, а сами казаки, когда затеяли мародёрство под шумок свержения царя, на своей же родине. |