Онлайн книга «Жизнь и смерть в ее руках»
|
– Не боисся? – осклабилась образина. – Не боюсь, – сказала Урванцева и переступила порог. Она попала в царство разрухи, нищеты, вонищи. Круглый стол был завален бутылками, стаканами, остатками еды. Урванцева присела на стул, образина умостилась на дряхлом диване, закинула ногу в дырявом тапочке со стоптанным задником на колено: – Слушаю. – Вы предприниматель? – Чего? – На ваше имя зарегистрирована баня «Шаечка». – Ну, на мое. А что? – Так вы хозяин? – Выходит, я. Думала, он будет отрицать, мол, моя хата с краю, я ничего не знаю, а он, наоборот, признал за собой владение. Но не предприниматель же он, в самом-то деле! Урванцева поняла: следует переть напролом. – По нашим сведениям, вы не имеете никакого отношения к бане. Я хочу получить ответ: кто брал ваши документы и зарегистрировал «Шаечку» на ваше имя? – Хоти, – пожал он плечами. – Значит, вы отказываетесь давать показания? – Ага. Урванцева достала мобильник, якобы позвонила: – Дежурная часть? Пришлите машину на улицу Скрябина, сто пятнадцать, надо забрать одного гражданина. – И бросила ему: – Собирайтесь. – Куда? – вскинул он брови вверх. – В обезьянник! – гаркнула она. – Посидишь там денек-другой, станешь уважительней и разговорчивей. Собирайся шнуром, торчать в твоем свинарнике у меня нет желания. – Женщина… – заскрипел он. – Я тебе не женщина, а следователь Елена Петровна Урванцева. – Лады, лады, поговорю с тобой, так и быть! – поднял он вверх большие и жилистые, коричневого цвета кисти рук. Опустив их на колени, вздохнул: – Вот напасть. Не дадут жить спокойно. – Как получилось, что на тебя зарегистрировали баню? – Ну попросили меня об одолжении. А что плохого? Денег дали. И каждый квартал дают по тысчонке, все по-честному. Ты мне, что ли, к пенсии добавку подкинешь? Вы только отнимать умеете. – Кто просил? Имя и фамилия? – Да соседский пацан привел мужиков… – Где живет сосед? – Жил раньше во втором подъезде, а потом переехал, куда – не знаю. – Кто привозит деньги раз в квартал? – Он же. Серегой его зовут, фамилию не знаю, – упредил он вопрос Урванцевой. – Сосед и сосед, на хрен мне знать больше? – Давно привозил? – Недавно. Он привозит загодя, ну, до начала квартала. Так что жди его в конце декабря или в начале января. – И на каких условиях основана такая щедрость? – А на тех, что я вроде как хозяин бани. Ну, хозяин ненастоящий, и что? Я разве украл чего? Нет. Выпиваю на свои, кровные. Чего пристаешь ко мне? И тут обрыв. Хозяин бани был подставной. Урванцева запланировала еще одну встреча – с Оскаром, якобы случайную. Разведка Захарчука донесла, что референт едет на общественном транспорте домой. Урванцева поджидала его в автомобиле на остановке. Едва он выпрыгнул из троллейбуса, она окликнула его: – Оскар! Подойдите ко мне. – Вы случайно здесь очутились или меня поджидали? – спросил молодой человек, подойдя к машине. – Конечно, случайно. Я не люблю ждать, обычно предпочитаю вызывать к себе, когда кто-то нужен. Вам далеко? – Минут тридцать ходьбы. – Тогда садитесь, довезу уж. Оскар с неохотой уселся на пассажирское место, искоса поглядывал на Урванцеву. – Что так смотрите? Не нравлюсь? – Просто думаю, что может привлекать женщину в трупах и убийцах? – Работа ума, – ответила она, а плелась, словно пьяная черепаха. – Убийцы, как правило, думают, что они умнее всех, развенчать это заблуждение и входит в мою задачу, результат приносит мне удовлетворение. Раз уж мы с вами встретились, то не скажете, зачем еще вы ходили в ремонтируемое крыло? – Скажу. Я почти все походы туда вспомнил. Специально вспоминал, подумал, что вы обязательно меня об этом спросите. – Вот как! Ну и? – Наш главный… Спартак Макарович… он постоянно требовал клей. ПВА, знаете такой? А в том крыле трехкилограммовые банки с клеем хранились. Он давал мне пузырек, я отправлялся в комнату, где находились принадлежности для ремонта, набирал клея и относил ему. В этой же комнате стояла аппаратура прослушивания. – И сколько ПВА он израсходовал? – поинтересовалась Урванцева. – Целую банку. – Так много? – Он что-то клеит у себя, сшивает… Я не проверял, может, он домой потихоньку таскает клей на хозяйственные нужды, – иронично сказал Оскар. – Правда, его зарплата позволяет без ущерба для семейного бюджета покупать ПВА три раза на дню. – Что еще вы делали в той комнате? – Ничего. Банки с ПВА стоят у самой двери, я внутрь даже не заходил. – Давно вы были там последний раз? – Вчера. Но если вас интересует, когда последний раз я заходил туда до убийства Ермакова, и это скажу: за три дня до инцидента. – Не обижайтесь, Оскар. – Она смягчила тон, понимая, как трудно парню и что за иронией он прячет элементарный страх перед ней. – Я вынуждена выяснять и про клей, и про хождения, даже про то, какая передача была по радио в определенный час. – Я не обижаюсь. Что еще вас интересует? – Еще? Вы не заметили в той комнате что-нибудь особенное? Например, вам не показалось, что там кто-то есть, помимо вас, и этот человек прячется? – Не показалось. Я недолго там бывал, наловчился наливать клей в пузырек быстро, ложку туда специально принес. Спасибо, я приехал. – Но перед тем как захлопнуть дверцу, Оскар наклонился к Урванцевой: – Я вспомнил еще кое-что… В ту ночь, когда застрелили Ермакова, свет в приемной я погасил, это значит, его включил кто-то после меня. – А почему так долго вспоминали? – Вы меня заставили припомнить каждый свой шаг. В начале десятого я выключил свет, но мне вдруг показалось, кто-то идет по коридору. Пришлось включить, а шаги смолкли. Я все же выглянул в коридор, но там никого не было. – А когда вы утром пришли на работу, свет горел, так? – Именно. Я сразу не вспомнил, потому что думал, будто сам оставил… да и убийство Ермакова меня потрясло, все спуталось в голове… До свидания. – Всего доброго. – Елена Петровна проследила за Оскаром, он скрылся в подъезде, а она развернула машину. 29 Экстренный совет по случаю приезда Князева был назначен на десять утра в конторе Марты Ивановны. В субботний день других адвокатов там не бывает, никто не помешает тайному делу. Малика отказалась идти на совет: |