Онлайн книга «Жизнь и смерть в ее руках»
|
Он рассмеялся, панибратски хлопнул ее по плечу, отчего она пошатнулась, пошел к воротам, но вернулся и сунул ей ключи: – Чуть не забыл. Я вас нанял и расплачиваюсь, это честная сделка. А с прокурором… убедите его не интересоваться. Бесплатно! До встречи. – Вы хитрый и коварный… Но он бежал к дороге, где в непрезентабельном джипе ждал его Чемергес, думая уже о том, сколько кинуть прокурору и когда это удобно сделать. Да что тут думать! На дне рождения в виде подарка в… конверт не подойдет, маловат. В коробочке! И его интерес к Малике пропадет, стоит лишь намекнуть. А день рождения господина Позолоти Ручку на носу, до этого следует отблагодарить Чупаху, он ведь тоже… Маля спрыгнула с подножки автобуса и побежала к больнице Югова, где лежал Тетрис. В палату ворвалась, как ураган, чмокнула в щеку гения, выкладывая на тумбочку яблоки и банки с провизией, тараторила: – Извини, я ненадолго, мне на работу. Люся сказала, кость уже в норме, будешь бегать, как олень. Кеша приболел, все же не прошло даром его заточение, поэтому не приходила. Но я повторяюсь. Как ты? Где Бомбей? Он не звонит, я беспокоюсь. – Ты так частишь, что я не успеваю… Сядь на минуту! Куда столько? Я здесь один как перст, не с кем поделиться, в этой больнице только с бабками лежат, я затесался случайно. Хорошо хоть Чемергес приходит и хавает все подряд. – У, компьютер? Продолжаешь проникать в чужую сеть? – Играюсь в игрушки. Князев отдал. Он захлопнул ноутбук, потянулся. – Ты два дня не звонил, я уж думала, пошло ухудшение. Что нового? – Нового? Князь одарил своих подданных с княжеской щедростью. Бомбею квартиру предложил, служить в охране завода, но ты же знаешь: Бомбей не будет пахать ни на дядю, ни на государство. Гуляет где-то, хотя от хаты не отказался. Чемергес у Князя живет, крутит «баранку» и доволен, как пьяный таракан на столе. – А тебя как одарил? – рассмеялась Маля. – Тоже предложил работать на заводе… Я, как Бомбей, свободу люблю. Зиму посторожу дачу, а весной двину в путешествие по югу. – Может, лучше согласиться и работать у Князева? – Не хочу. Вот, ноутбук получил, мне с головой хватит. Денег по выходу из этой тюрьмы господин Князев тоже подкинет. – Почему ты его не любишь? – Я? Окстись, Монтана, мне он до одного места. Принеси пирожных. – Принесла. Я побежала, прости. Уже по дороге к кондитерской она замедлила шаг. Стоит конец октября, а на деревьях еще полно листьев. И каштаны валяются, но только под деревьями, где дворники поленились вымести. Малика подобрала один каштан, бесполезный и гладкий, приятный на ощупь. Покрутив его в пальцах, сунула в карман пальто, потом подняла лицо к небу, прищурилась от яркого холодного солнца, чему-то улыбнулась. Настроение было хорошее, вот и улыбалась. Она неторопливо шла на работу, вдыхая аромат сухой листвы. Ее встретила Зина с печатью ужаса на лице: – Быстро в кабинет к Вальке! Малика помчалась к директрисе, с порога виновато начала: – Простите, я опять опоздала, больше не… – Маля, умоляю! – встретила ее директриса жалобно. – Там Витя! – Поняла, – выставила та ладонь. – Не выходите. Малика надела косынку и решительно зашагала по коридору, за ней бежала Зина: – Вот гад! Нести просроченное? – Нет, у меня есть идея получше. – Увидев Витю, Маля с видом заговорщика подлетела к нему, взяла под руку и зашептала: – Витя, сейчас уходи. У нас заказ губернатора, глазируем для банкета орехи ишаклар [7], которые привезли с островов Океании. Страшно дорогие. Приходи завтра, я потихоньку вынесу тебе. Но никому ни слова, понял? Иначе меня уволят. – Понял, – закивал тот. – А в кондитерской полно продукции… – Там все просроченное. Он пообещал зайти во второй половине дня и понес свое рыхлое тело к выходу. Маля с презрением смотрела ему вслед, потом вошла в цех: – Девчата, в перерыв всем принести по двадцать каштанов. – Так они ж отошли, – сказала Зина. – Под деревьями еще есть. Каштаны собрали, сложили на столе. Малика заставила очистить их от коричневой кожуры, а Зине велела принести шоколадную глазурь. – Маля, что это будет? – трясло директрису. – Ослы в шоколаде для Вити. – Он же отравится! Посмеиваясь, Маля велела директрисе не вмешиваться. А на следующий день тайно пересыпала ведро «орехов» Вите в пакет. Девчонки весь день хохотали, представляя, как тот грызет ослов. Он появился через три дня, поймал Малику в темном коридоре, был свиреп, как вепрь: – Что ты мне подсунула, змея?! «Скорую» вызывали… – Интересно, – уперла руки в бока она. – Губернатор ел, и ему «Скорую» не вызвали! Мэр ел, их замы ели и хвалили. У тебя просто аллергия. Проверься, может, и диабет развился от сладостей. Ничего даром не проходит. – Да я тебя… – наступал он, не поверив ей. – В чем дело? – послышался из темноты коридора голос, хорошо знакомый Малике. – Почему пристаешь? – А ты еще кто? – обозлился Витя. – Князев Пал Палыч. – Фамилия была слишком известная, чтобы права качать, Витя из вепря превратился в заискивающего щенка, а Князев вышел из темноты. – Еще раз тебя здесь увижу, пойдешь работать грузчиком на рынок. Вон отсюда. С сильным не борись, знал Витя и скоренько застучал ментовскими каблуками к выходу. Князев встал напротив Малики, нахмурился, впрочем, это не значило, что он сердится, а у нее началась тахикардия, от которой сердце просто разрывалось. Девчонки, появляясь в коридоре, не решались пройти мимо них и, чувствуя, что между ними идет молчаливый и важный диалог, возвращались назад. Князев сделал шаг, упер руки в стену по обеим сторонам Малики, ей снова некуда было деться. Помня, как щедро он награждает своих подданных, она расставила все точки над «i»: – Ты мне ничего не должен. – Зато ты мне должна, – хмуро заявил он. – Я?! – растерялась Маля, но вспомнила: – А, на моем счету лежат твои деньги. Напиши свои реквизиты… С ленивым превосходством, которое бывает только у людей сильных, не разменивающихся на эмоции, он перебил: – Я за тебя столько бабок отвалил, что ты никогда со мной не расплатишься. Я тебя выкупил. – Выкупил? У кого? – У всех. У прокурора, Урванцевой, Чупахи. Ты теперь моя собственность. Снимай свой халат, я тебя отпросил, поедем домой. Домой – это приглашение войти в его жизнь, войти навсегда. А что она принесет с собой? Маля опустила голову, давясь слезами: |