Книга Фоллер, страница 77 – Уилл Макинтош

– Скальпель? – спросила Мелисса.

Пенни остановилась и взглянула на Мелиссу.

– А ты хочешь, чтобы я оставила пулю в ране?

Она снова взглянула на Фоллера.

– Я ввела ему дозу морфина, но у меня нет ничего, чтобы вырубить его полностью, поэтому вам двоим придется держать его крепко. Больно будет даже с морфином. – Она надменно посмотрела на Фоллера. – У меня возникает соблазн сделать это больнее, чем нужно.

– Откуда ты, черт возьми, знаешь, как извлечь из человека пулю? – спросила Буря.

Пенни вытащила из пакета еще один пузырек, встряхнула красную жидкость в ладони и обработала ею руки.

– Я врач. Психиатр. У меня не так много хирургического опыта, но извлечение пули – это явно не операция на мозге.

– Ты меня узнала, – заплетающимся языком промямлил Фоллер. Лекарство, которое она ввела в локоть, посылало через его тело теплую волну, вплоть до самых пальцев ног. – Вот почему ты упала с велосипеда.

– О, я узнала тебя, еще бы. – Она отбросила повязки в сторону и, взяв скальпель, посмотрела на Бурю и Мелиссу. – Держите его.

Глаза Фоллера распахнулись от вспышки резкой боли, развеявшей теплую дымку лекарства. Желание вырваться было почти непреодолимым. Он зажмурился, стиснул зубы и попытался не двигаться.

Прошло всего несколько минут, но они казались вечностью. Пока Пенни обрабатывала рану, Фоллер уснул.

43

Его разбудили крики. На улице шел ливень. Буря, Мелисса и Пенни кричали, радуясь его большим каплям.

Фоллер боялся пошевелиться. Он чувствовал себя так, словно его избила толпа людей с трубами, которые затем протащили его вверх и вниз по лестнице и отпинали ногами.

Ему вдруг пришло в голову, что следует открыть рот и поймать пару капель дождя.

Празднование прервала Пенни:

– Он проснулся.

Появившаяся с флягой в руке Буря наклонилась и влила ему в рот воды, но она расплескалась прямо по его губам и щекам, и в горло не попало ни капли. Только со следующей порции ему удалось сделать пару глотков.

Пенни наблюдала за ними, суетясь на заднем плане. У нее была аптечка. Что более удивительно, она знала, как ее использовать. А еще она без всякой видимой причины невероятно злилась на Фоллера.

– Что случилось? – Из-за дождя в глазах все расплывалось. Он чувствовал себя слишком слабым, чтобы поднять руку и вытереть капли.

– Пенни – шпион, – ответила Мелисса, отбрасывая с лица мокрые волосы.

– Я не шпион, – сказала Пенни. – Я психиатр. Я занималась исследованиями. Изучала действие вируса затмения.

– Действие? – Мелисса сделала шаг в сторону Пенни, как будто собиралась ее ударить. – Миллиард погибших – вот какое действие.

– Не я выпустила этот чертов вирус, – возразила Пенни, – так что отвалите от меня. И не в одном вирусе затмения причина большинства этих смертей. Маленькая черная дыра Питера тоже имела к этому отношение.

Эти слова немного рассеяли гнев Мелиссы.

– Нам не пришлось бы спешить с сингулярностью, если бы этот козел Уго не собрался сделать лоботомию всему миру. Кстати, как ты избежала заражения?

– Питера, что? – выдохнул Фоллер. – Ты назвала меня Питером?

Он запутался. Пенни – шпион?

Пенни ткнула в него пальцем.

– Да. Ты Питер. – Глаза были полны отвращения. – Как я могу тебя ненавидеть, если ты даже не помнишь, что сделал?

– Что я сделал?

Дождь стих, превратившись из ливня в морось.

– Ты хочешь найти человека, который это сделал? – Пенни присела на корточки и, порывшись в рюкзаке, поднесла к лицу Фоллера маленькое круглое зеркальце. – Смотри. Вот он. Скажи ему, какой он сукин сын.

– Ты с ума сошла, – прохрипел Фоллер, отталкивая зеркало и глядя на Мелиссу, которая смотрела в землю.

– Мелисса лгала с того момента, как ты ее встретил, – сказала Пенни. – Это сделал ты. Ты величайший массовый убийца в истории и даже этого не знаешь.

– Какой же бред ты несешь! – воскликнула Мелисса. – Я была там, прямо посреди всего…

– О, я знаю, что была, – сказала Пенни.

– Убийцы – это Эльба и ее люди. Уго – убийца. Но не Питер.

– Я не убийца. – Он хотел сказать в свою защиту что-то еще, но был очень слаб.

– Ты прав. Ты не убийца, – сказала Пенни. – Уго Вулкофф превратил тебя в невиновного.

Она отвернулась.

– Вот почему я не могу сидеть сложа руки и смотреть, как ты умираешь.

Питер посмотрел на Бурю, сидевшую на корточках рядом с ним, зная, что у нее нет ответов. По крайней мере, она была кем-то вроде него. Кем-то из мира, который он знал, мира, начавшегося в Первый День. Буря протянула руку и погладила его по здоровому плечу. От нежности этого жеста к его горлу подступил комок.

– Мы родились в Первый День, – тихо сказала Буря. – Ты, я. Укус Змеи. Все это не имеет к нам никакого отношения.

Фоллеру хотелось в это верить. Разве это сделал он? Он разорвал весь мир на части? Он?

– Да, и не слишком беспокойся из-за того, что Буря является дубликатом Мелиссы, – сказала Пенни. – Ты тоже дубликат. Ты убил настоящего Питера Сэндовала и занял его место.

Он посмотрел на Мелиссу.

– Питер умирал. Уго намеренно заразил его болезнью, – сказала Мелисса. – Это была идея Питера, а не твоя.

Фоллер никак не мог понять тот мир, в котором раньше жил. Ему казалось, что его ударили кирпичом. Он лично создал машину, которая разрушила весь мир?

– Хоть что-нибудь из того, что ты говорила, правда?

Мелисса сидела на земле рядом с Бурей. Ее когда-то чистое и белое платье теперь стало грязным и разодранным на колене – она оторвала куски ткани, чтобы сделать для него повязки.

– Я не хотела обременять тебя этим. В твоем случае вирус затмения – удача для тебя самого.

– Это точно, – сказала Пенни.

Мелисса бросила на нее предупреждающий взгляд.

– По большей части то, что я тебе рассказала, правда. Лишь упустила ту роль, которую ты в этом сыграл.

– По большей части, – повторил Фоллер. Он вспомнил первые несколько дней после Первого Дня. Он был никем, даже не стоил того, чтобы его убивали. Если бы все они знали, его бы сбросили с края света в первую очередь.

– Благодаря Пенни убийцы смогли найти нас в ее мире и в том, из которого мы только что сбежали, – сказала Буря. – Она общалась с ними с помощью аппарата. Переносной рации.

– Они не знают, где мы сейчас, – произнесла Пенни. – Вероятно, они думают, что мы мертвы.