Книга Моя жизнь по соседству, страница 55 – Хантли Фицпатрик

Из моего окна Джейс вылез в четыре утра, спустился до половины шпалер, потом поднялся обратно.

– Приходи к нам в магазин после работы, – шепнул он, поцеловав меня напоследок.

Туда я и направляюсь, едва закончив смену. Я почти бегу! На Мейн-стрит пытаюсь сбавить темп, но не получается. Я распахиваю дверь, забыв, что петли сорваны, и она громко хлопает о стену.

Мистер Гарретт смотрит на меня со своего места за кассой. Он читал: на носу у него очки, на коленях стопка газет.

– Привет, Саманта!

Я даже не переоделась, а форму из закусочной не назовешь повышающей самооценку и уверенность в себе. Я сильно смущаюсь, вспоминаю замок на двери и думаю: «Он знает, он знает! Он догадался, сразу догадался!»

– Джейс за черным ходом, – негромко сообщает мистер Гарретт. – Товар распаковывает. – И он склоняется над газетами.

По-моему, мне нужно объясниться.

– Я просто решила поздороваться. Ну, прежде чем идти к детям. То есть сидеть с детьми у вас дома. Только поздороваться. Так я и сделаю. Джейс у двери черного хода? Пойду скажу ему «Привет!».

Я сама учтивость.

Скрежет канцелярского ножа слышен даже через дверь, за которой я обнаруживаю Джейса с целой башней картонных коробок.

Он стоит спиной, и на миг я стесняюсь его не меньше, чем мистера Гарретта.

Какая глупость!

Отринув смущение, я подхожу ближе и кладу ему руку на плечо.

Джейс расправляет плечи и широко улыбается:

– Как я рад тебя видеть!

– Правда?

– Правда. Я думал, это папа вышел сказать, что я снова напортачил. У меня целый день все из рук валится. Банки с краской, товары для садового стенда… Когда я сбил стремянку, папа послал меня сюда. Кажется, мысли у меня не о работе.

– Или ты не выспался, – предполагаю я.

– Нет, это вряд ли, – говорит Джейс, и мы долго смотрим друг на друга.

Мне почему-то кажется, что Джейс должен выглядеть иначе. Того же я ждала утром от своего отражения в зеркале. Казалось, что я должна стать взрослее, мудрее, что счастье, переполняющее меня, отразится на внешности. Но у меня лишь губы припухли от поцелуев. Джейс тоже не изменился.

– Так здорово я никогда не занималась, – говорю я.

– Мне тоже запомнилось, – уверяет Джейс, потом отводит взгляд, будто смутившись, и склоняется над очередной коробкой. – Хотя от воспоминаний я ударил себе молотком по большому пальцу, когда стенд приколачивал.

– По этому пальцу? – Я тянусь к мозолистой руке Джейса и целую большой палец.

– На левой руке. – Джейс расплывается в улыбке, ведь я наклоняюсь к другой его руке. – Однажды я сломал ключицу. – Он показывает, с какой стороны. – А в девятом классе, во время борьбы за мяч, несколько ребер.

Я не такая смелая, чтобы поднять Джейсу футболку и поцеловать, куда он сейчас показывает. Но я наклоняюсь и целую его через мягкую ткань футболки:

– Так лучше?

В глазах у Джейса вспыхивает огонек.

– В восьмом классе я подрался с мальчишкой, который задирал Даффа, и тот поставил мне фингал. – Я целую его в правый глаз, потом в левый. Теплыми ладонями Джейс обхватывает мне затылок, усаживает меня к себе на колени и шепчет: – Кажется, там без рассеченной губы не обошлось…

Потом мы просто целуемся, и все остальное исчезает. В любую минуту может выйти мистер Гарретт, подъехать грузовик с товаром, подлететь целый флот инопланетных кораблей, а я не факт, что замечу.

Мы стоим, прижавшись спиной к двери, пока впрямь не подъезжает большой грузовик и Джейсу не приходится заниматься разгрузкой. На часах лишь половина двенадцатого, у Гарреттов меня ждут не раньше трех, поэтому я занимаюсь ненужными вещами – перекладываю образцы краски в лакокрасочном отделе, слушаю, как мистер Гарретт щелкает колпачком ручки, и заново переживаю каждый счастливый момент.

* * *

Позднее я с трудом сосредоточиваюсь на том, чтобы помочь Даффу строить «цивилизованный ареал обитания для арктических животных» из перерабатываемых материалов. Ареал нужен для выставки в лагере. Работу осложняет то, что Джордж и Гарри едят кубики сахара, из которых мы строим. Да еще Дафф очень щепетилен в вопросе, какой материал считать перерабатываемым.

– Вряд ли сахар относят к перерабатываемым материалам. А синельную проволоку и подавно, – заявляет Дафф, мрачно глядя на то, как я поливаю белой краской яичные картонки: картонки будут айсбергами, которые поплывут по арктическим водам из алюминиевой фольги.

Дверь на кухню распахивается – рыдающая Энди пролетает мимо нас и, не сказав ни слова, бежит вниз по лестнице.

– Сахарные кубики не держатся! Они тают, когда я мажу их клеем, – раздраженно сообщает Дафф, крутя кисточку в лужице клея, где только что растворился очередной кубик сахара.

– Может, покрыть их прозрачным лаком для ногтей? – предлагаю я.

– Тоже растает, – мрачно предрекает Дафф.

– Давай хоть попробуем!

Джордж, хрустя сахаром, советует нам строить из зефирок.

– Сахар уже надоел! – бурчит мальчишка.

В ответ Дафф чуть не лопается от гнева.

– Джордж! – кричит он. – Я не вкусняшку тебе строю. Зефирки на стеклоблоки совершенно не похожи. Мне нужно постараться! Если получится хорошо, я получу награду и пятидесятипроцентную скидку на лагерь в следующем месяце.

– Давайте папу спросим, – предлагает Гарри. – Может, попробуем лодочный шеллак или что-нибудь еще?

– Жить больше не хочется! – рыдает на втором этаже Энди.

– Пойду к ней, – объявляю я мальчикам. – Позвоните папе или Джейсу.

Под аккомпанемент рыданий я поднимаюсь по лестнице, беру в ванной коробку «Клинекс» и захожу в комнату Элис и Энди.

Энди в мокром купальнике ничком лежит на постели. От рыданий на подушке появилось большое сырое пятно.

Я сажусь рядом и протягиваю клинексы.

– Все кончено! Все кончено!

– Это Кайл? – спрашиваю я и морщусь, потому что у меня сомнений нет.

– Он… он меня бросил! – Энди поднимает голову: карие глаза полны слез. – Он… на стикере написал… И… приклеил мне к спасательному жилету, пока я училась ставить стаксель.

– Ты шутишь! – Я понимаю, что так говорить нельзя, но удержаться не в силах.

Из-под подушки Энди вытаскивает ярко-оранжевый квадратик с надписью: «Андреа, с тобой было классно. Но сейчас я хочу встречаться с Джейд Уилан. Пока-пока. Кайл».

– Какой вежливый!

– Да, знаю! – Энди снова рыдает. – Я любила Кайла целых три года, с тех пор как в первый день смены в морском лагере он научил меня завязывать затяжной узел… А он не смог даже сказать мне правду в глаза. «Пока-пока»?! Джейд Уилан? В четвертом классе на собрании она пряталась с мальчишками за роялем и показывала им лифчик. Лифчик тогда ей вообще не требовался! Ненавижу ее! Ненавижу его!