Онлайн книга «Бабушкин внук и его братья»
|
— Не мог, что ли, предупредить, куда пропадаешь? — Я же не знал, что так получится! Вячик подумал и сообщил с тайным злорадством: — Настя сказала, что ты бессовестный. — И давно она сделала такое открытие? — Сегодня. Потому что ты к ней не зашёл. — Она же сегодня собиралась быть в своём мягкоигрушечном кружке. — Не весь же день. Думала, к вечеру заглянешь. — Ну, вот такой я… совершенно отрицательный. — И дёрнуло меня за язык: — А вы с Настенькой, по-моему, и без меня не скучали… Вячик Вальдштейн оч-чень внимательно посмотрел на меня. Своими глазами мандаринового цвета. Потом сложил колечком большой и указательный палец — словно держал в них крошечную букашку: — Вот ни на столечко ни хочу я с тобой ссориться. Понял? — Понял… — Я виновато засопел. — А я, что ли, хочу? Сами на меня… со всех сторон… — Никто ни с каких не сторон… Мы ещё зимой у костра пообещали жить дружно. Забыл? — Ничего я не забыл… Только имей в виду: Ивка с завтрашнего дня будет жить здесь. И везде будет с нами… — Ну и слава Богу. Кому от этого плохо? — сказал Вячик. По-моему, вполне искренне. Утром я поехал за Ивкой. Ивка был очень обрадован таким поворотом дел. Его мама тоже. Она собрала Ивкин чемоданчик — будто для поездки в лагерь. Оказалось, что у Ивкиной мамы и у Сони билеты не на завтрашний, а уже на сегодняшний московский поезд. — Ивушка, на вокзал тебе ходить незачем. Долгие проводы — лишние слёзы. Нас проводит Анна Гавриловна. — Это была соседка Стоковых. — А ты с Сашей играй там спокойно, жди нашего с Сонечкой звонка из Москвы. Ивка тихо кивнул. Мама обняла его. А потом и меня. — Спасибо тебе, Сашенька. И бабушке твоей… Я от смущения задышал, как пароход: за что спасибо-то? Соня протянула тоненькую, как ветка, руку: — До свидания, Саша… Ивка такой человек — ему всякий улыбается навстречу. Сразу. (Если, конечно, этот «всякий» не злодей и не дурак.) Поэтому и Вячик, и Арбуз, и Настя встретили Ивку как своего. Днём собрались мы на дворе у Арбуза. Решили пойти в Завязанную рощу. Тянули нас те места неодолимо. Ну, прямо как загадочная планета, которая вдруг вплотную приблизилась к нашей — один скачок, и ты в неведомом мире. Все теперь были уже свободны от домашних дел — можно идти не откладывая. Только Николки не было. Его опять забрали на репетицию. Театр Демида решил показать «Огниво» ребятам городского летнего лагеря. — Маргарита пообещала, что сама приведёт его домой, — сообщил Арбуз. — А нам без этого лунатика даже спокойнее. Не надо вздрагивать, что опять слиняет… И вот мы снова оказались на краю рощи. На краю загадки. И появилось в душе такое вот «предсказочное» замирание. По крайней мере, у меня. Но и у других, мне кажется, тоже. Потому что все начали говорить полушёпотом. Я оглянулся на изменившийся (как в прошлый раз!) город, и мы оказались в тени сосен. Густых и причудливых. И в запахе смолистой хвои. И в тишине таинственного пространства. Да, учёные ушли отсюда, а загадки странного мира остались. Но в загадках не ощущалось тревоги. Тишина была добрая, она охраняла нас… От кого охраняла, от чего? «От Озма?» — Смотрите, наш знакомый, — шепнул Вячик. На сосне сидел серый котёнок. Как в прошлый раз, он беззвучно открыл розовый рот. Ивка рассмеялся и протянул руки: — Иди к нам. Котёнок посидел, раздумывая. Но, видать, были у него свои дела. Он опять сиганул, как белка, в кустистую крону соседней сосны. Мы не обиделись. Пошли. Вячик разулся и шагал босиком. Мы посмотрели на него — и тоже. В траве было много старой хвои, она пружинила под нами и щекотала ступни. Иногда попадались сухие шишки, но кололись не больно. Мы с полчаса ходили среди сосен. Можно было разглядывать каждый ствол, словно музейное чудо, — так хитро они были изогнуты и заплетены. «Завязаны». Ивка и Вячик переглянулись и полезли вверх по стволу, закрученному штопором. Вернее, не полезли, а почти побежали — как по винтовому трапу. — Мартышки, — сказала им вслед Настя. — Вот сломаете шеи. А они смеялись, мелькали руками-ногами и ухитрялись на бронзовых изгибах сосны обгонять друг друга. Мы стояли втроём, задрав головы, и смотрели. — Правда не загремели бы вниз, — озабоченно сказал Арбуз. Но я был уверен, что не случится ничего плохого. Здесь не случится. — С такого загогулистого ствола трудно сорваться. Настя была совсем рядом. И вдруг шепнула: — А Николка, знаешь, что сказал мне вчера? «Эти сосны, — говорит, — только кажутся такими. А по правде, — говорит, — они прямые…» Стало хорошо оттого, что она вот так тепло шепчет мне в ухо и что волосы её перепутались с моими, когда она вплотную приблизила голову. Хотя, если по правде, прежней трепетной влюблённости в Настю у меня не было. Давно уже. Друзья-приятели, вот и всё. Поэтому и подозрительность моя к Вячику была почти что придуманная… Но сейчас опять сделалось так, как в сентябре, когда мы только познакомились за одной партой… Арбуз перебил мои размышления о всех этих чувствах. Оказывается, он расслышал Настин шёпот. — Нам физик в школе рассказывал про искривление пространства. И что предметы в искривлённом пространстве могут нам казаться не такими, как на самом деле… А тут ведь, когда была секретная зона, всякие такие вещи как раз и открывали… — А почему тогда мы сами не искривлённые, как сосны? — спросила Пшеницына чуть капризно. — Может, тоже искривлённые, только не замечаем. Было досадно, что Арбуз вмешался в моё лирическое настроение. А про хитрости здешнего пространства (и других пространств тоже) я и так догадывался. В фантастических книжках про это много чего понаписано. — А вон те точно уж искривятся, если не слезут, а брякнуться вверх тормашками, — заявила Настя. И опять задрала голову: — Где вы там?! «Мартышки» уже спускались. Быстро и ловко. — Я нашёл там дупло, — шепнул мне Ивка. — Пустое? — Не совсем… Алька, очень странное дело… Он впервые назвал меня Алькой, а не Сашей. Наверно, потому что так меня звали остальные. И я обрадовался этому, но мельком. Больше я встревожился — из-за его странного шёпота. — Ивка, что случилось? — Да ничего плохого. Наоборот… — А что наоборот-то? |