Онлайн книга «Была бы дочь Анастасия. Моление»
|
– А это я? А я ору? – А кто? Орёшь. – А чё? – Мы чё, приехали? – Приехали? – судя по шороху, Семён чуть приподнялся. – Я у тебя, однако, спрашиваю. – Э-э… Костя, это ты, ли чё ли? Ты? Костя задумался, но ненадолго, и ответил: – Да я, пожалуй. Так чё-то кажется мне сёдня. – А кум где? – спросил Семён. – Пока не видел… Может, и здесь же где-то, – ответил Костя. – Ты мне скажи-ка, где я сам. – Не знаю. – А кто же должен знать… Не я же правил. – А не у кумовых ворот? – предположил Семён. – Ну, ладно, я у кумовых ворот, а ты где? – Бредишь?… Где я. Да вроде там же, где и ты. – А я где? – не унимался Костя. – Вот ты… Ну, если это ты? То чё-то голос у тебя… – Голос как голос. Скажи, вода-то почему? – Вода?… Какая? – А ты потрогай-ка… Да не меня – глаза-то выткнешь. – А кого? – Да никого… Вокруг себя. Да только ноги не спускай. Вода была под самое дно телеги. Не промок Семён благодаря дождевику лишь. – Ядрёна баушка!.. Ого! – Да тише ты… – Вода-то – правда. – Дак чё, на самом деле ты не знашь, куда завёз? Дуру ли лепишь? Ничё не помнишь? – А чё мне помнить-то? – Мы от Гришки поехали? – Поехали. – Поехали. А куда мы поехали? – Ты чё, не помнишь? – Помню, помню, просто уточняю. Ну, так куда? – Я – за кумом, ты – за поросятами. – В Чалбышеву, значит. – Ну а куда ж ещё – не в Киев… Слушай, а мы не это… не в Кеми?! – предположил опять Семён. – Тише, парень… это раз, тут и так вон как слышно, – сказал ему Костя, – а два – ты чё, совсем рехнулся, чё ли? Кемь-то, слава Богу, в трёх километрах от дороги протекат, и само мало, ближе нигде к дороге не подходит. – Ну?… А вода?… – Вода. – Вода?… У кумовых ворот такой лывы… чё-то не помню… после дождей-то разве только… – Так вот… От Гришки мы поехали? – Поехали. – Ну, это я и сам помню… помню, что на телегу там залазил. Дак а потом? Потом-то чё? – Потом… Да, слушай, чё ты привязался? – Не привязался, а так надо. – Потом… Потом чё?… Ехали… Ещё-то чё?… Ну, говорили. – По дороге? – По небу, падла! – Ты не кипятись… В лес, может, съехали?… Ну ладно, дальше? – Чё – дальше? – Ехали, говорили. Ну а дальше? – Дальше… Потом мужик этот с гармошкой. – Чё за мужик? Какой? Откуда? – удивился Костя. – Я никакого мужика не помню чё-то. – А-а, нет, – спохватился Семён, – мужика не было… Не было у тебя, а у меня-то был. – Как это, у тебя был, а у меня не было? – Ну, так вот… Костя, может, мы того?… – Кого – того? – Ну, это дело… Может, мы померли?… Как Серафим Усольцев… От водки-то, как он, сгорели? Я слышал, что… – А конь – тот тоже с нами, чё ли, помер?… Ну-ка, потише. – А? – Собаки? – Это?… Они. – Охотники? – Да ночью-то… – А у избушки?… – Собак – тех, чё-то, сильно много… чё-то не видывал постольку у охотников. Деревня, может? – Семён. – А? – Во-о-он. – Чего – во-о-он? – Огонёк. – Да? Где? – Да вон. – Да где? – Да во-о-он. – Да где?… Я разве вижу, куда тычешь ты… – Вот… моя рука, вот – палец мой… куда показыват он, чувствуешь? – Ох, ну и палец у тебя. – Чего? – Да ничего… Как огурец. Я чё-то раньше и не замечал… – Ты его раньше и не шшупал. – Ну… палец… ну? – И чё, не видишь? – Нет, ни хрена… Темно всё только. – А-а, да, тебе, наверно, зад Гнедков мешат?… Сюда попробуй-ка… Давай чуть сдвинься… во… Палец как палец. Пальцев не видел, чё ли, сроду? – Видеть-то видел, почему… но чё-то это… шибко толстый. Семён наклонился к Косте, поискал глазами и заметил вдалеке мерцающий огонёк. – Высоковато… как на небе будто. – Ну не на небе же! А может, на горе? – Такое может быть… но не на небе же. И чё же это за деревня? – Или заимка чья? – А если это Кемь, то мы… – Чё эта Кемь тебе далась!.. Ведь не могли же сорок километров мы проехать. Не двое суток же скакали. – Не могли? – Ну, сам-то пораскинь мозгами – не будённовцы. – Да. Если это Шелудянка, то… ага, в полено-ёлки-дерево! Ну как же это сразу-то я не допетрил. Чалбышево! И точно что. А огонёк, парень, на яру, – Семён почувствовал на руке вожжи и зло хлестнул ими всхрапывающего Гнедка. – Куда ты нас завёз, придурок бешеный? Ишь, ты, холера! И утопить ведь мог. Может, нарочно, пропастина. Конь, испугавшись, рванулся, но сдвинуть с места телегу не смог. – Тпр-р-рр! Не утопил пока, засранец, дак утопишь… Куда тут плыть! Как в океане. Говорили они уже громко. – Семён, давай-ка спичку, чё ли, чиркнем, посмотрим хошь. Мои промокли… Так и есть! Твои-т сухие? – Сухие вроде. Огонёк осветил их лица. Приятели взглянули друг на друга, поприсматривались, а затем, прикрыв ладонями от огонька глаза, стали озираться. – Вроде трава блестит, ли чё ли? – Трава вроде… – Трава. Она почти у морды же Гнедковой! Семён обжёг палец и поспешно бросил спичку. Слышно было, как, угасая, та зашипела на воде. Стало будто бы ещё темней. – А сзади? – спросил Костя. – Счас, – отозвался Семён, возясь с коробком. – Руки, как крюки, мама бы их вырвала. Вспыхнула спичка. – Ого-го! И ни шиша не разглядишь тут. Одна вода. Поехали вперёд, на берег. – А это не остров? |