Книга Король и спасительница, страница 5 – Кристина Выборнова

И тут на меня наехало знакомое мне состояние, которое Натка называла «сам черт не брат»: впадая в него, я уже неоднократно вляпывалась в истории одна хуже другой. Однако сейчас мне было решительно по фигу, к чему приведет мое поведение: я ринулась в тамбур, пихнула одного из пьяниц в плечо и заорала:

— Вы чего это тут развоевались? Сейчас как милицию позову! А ну идите отсюда!

Слова мои возымели некоторое действие: один из пьяниц удивился и отвлекся от девочки, к которой приставал, второй прекратил выдирать у матери большую сумку, третий просто обернулся, и все трое уставились на меня налитыми кровью глазами. Поезд начал тормозить, и в это время тот пьяница, которого я хлопнула по плечу, замахнулся на меня кулаком. Пользуясь тем, что он еле держится на ногах, я быстро увернулась и отскочила, но меня ухватил за запястье другой пьяница. Несмотря на опьянение, держал он мертвой хваткой.

— А ну пусти! — гаркнула я. — Эй…

Больше я ничего не успела сказать, потому что увидела, что рядом с держащим меня пьяницей стоит Лид. Протянув руку, он быстро коснулся по очереди всех трех пьяниц и, нарушая свое амплуа глухонемого, тихо произнес какое-то длинное слово, завершившееся жутким шипением. В тот же миг пьяницы, потеряв интерес, похоже, не только ко мне, но и вообще ко всей этой жизни, как мешки рухнули нам на ноги. Лид брезгливо вынул из-под них ботинки и, поглядев на меня, кивнул в открывшиеся двери. Москва! Вот уж действительно, не заметила, как доехали…

На трясущихся ногах я вылезла на перрон, король вышел за мной. Двери захлопнулись и электричка отъехала.

— Лид! — выговорила я испуганно. — Ты что сделал с ними? Они жить будут?

— Наверное, если достаточно крепки, — отозвался король, посмотрев на меня. — Это не слишком сильное заклятье. Но почему тебя вообще волнует судьба этих вредоносных простолюдинов?

— Потому что я не хотела бы их убивать. Конечно, ты прав, они вредоносные, вон, как к людям приставали…

— Я имел в виду не это.

— А что?

— Они посмели поднять руку на мою спасительницу, то есть на высокородную особу, за что и были мной наказаны. Я прекрасно помню, что ты просила меня не вмешиваться, но я убедился, что твой способ борьбы с неугодными простолюдинами весьма неэффективен: впрочем, мне так показалось уже с самого начала.

Я даже остановилась от возмущения:

— То есть, получается, если бы я была такой же, как обычные люди, ты бы так и дальше спокойно смотрел, как нас колотят пьяницы?!

— Я опять тебя не понимаю. Ты не можешь быть такой, как обычные люди. Что означает твое «если бы»?

— Если бы — это что-то вроде альтернативной реальности.

— То есть, другими словами, это то, чего нет?

— Но могло быть!

— Но нет. В таком случае, зачем об этом размышлять — по меньшей мере, это бессмысленно.

— Ладно, неважно… — проворчала я, растирая красные следы на запястье от пальцев пьяницы. Король тоже посмотрел на мою руку, но промолчал. — Спасибо, ты хоть как-то вмешался.

— Я думаю, и в дальнейшем мне надо будет взять на себя твою защиту, — заметил Лид деловито. — Сама ты не справляешься.

— Ну хорошо, бери, все равно на меня не каждый день алкоголики нападают. Только пообещай мне вот что: что бы там тебе не показалось, не доводи до смертоубийства. Усыпляй, парализуй, еще не знаю что, только чтобы все были живы! Понятно?

— Хорошо, я запомню твою просьбу, — согласился Лид и вполне земным жестом заправил за ухо лезущие ему в глаза волосы. — Твой дом далеко отсюда?

— Как тебе сказать… Не очень, — скисла я. — Только, пожалуйста, сделайся невидимым, иди в мою комнату и сиди там тихо. Я попозже подойду… И еще, кстати: я тебя познакомлю со своей лучшей подругой Наткой: мы дружим с детства, все равно тебя не удастся от нее скрыть.

— Она простолюдинка? — поинтересовался Лид презрительно.

— Прекрати! — рявкнула я. — У нас тут вообще, кроме тебя, нет больше королей! Вот и цари себе тихо, пожалуйста!

Лид повернул ко мне голову: мне показалось, что в его взгляде на миг мелькнули вполне человеческие удивление и обида, но потом это выражение исчезло. Он кивнул и сказал снисходительно:

— Хорошо, Соня, я могу поговорить с этой Наткой, если тебе доставляет удовольствие беседовать с простолюдинками.

Я молча шла рядом, давя в себе желание вцепиться королю в волосы и повыдирать их все по одному. Кажется, в его обществе я тоже скоро стану далекой от гуманизма…

На подходе к моей квартире Лид, не прощаясь, исчез. Я уже было подумала, что он таки оскорбился и больше никогда меня не побеспокоит… В данный момент мне уже даже было чихать, кто от него пострадает, настолько я устала.

Дома все было как всегда: увидев возящуюся на кухне маму и засевшего в компьютер папу, я чуть не заплакала от умиления. Родители проявили более умеренную радость при виде меня и сообщили, что еда на плите и в холодильнике. Дрожащими руками я взяла себе бутерброд с колбасой и чай, и устроилась на кухне, не имея ни малейшего желания заходить в свою комнату.

— Соня, ну что ты тут сидишь? — не выдержала, наконец, мама, все время задевающая меня то рукой, то спиной. — Иди лучше к себе, отдохни, а мне еще на завтра надо приготовить…

— Давай я тебе помогу!

— Нет уж, моя дорогая, ты в прошлый раз так потушила мясо, что одни угольки получились. Замуж выйдешь, тогда и готовить научишься. Натка тебе звонила, иди лучше с ней поболтай.

— Ладно, — сказала я покорно и направилась, но не в свою комнату, а в ванную. Там я немного отдохнула, даже подремала, а проснулась почти в полной уверенности, что все произошедшее мне приснилось. Ну не может такого быть на самом деле!

Завернув мокрые волосы в большое полотенце, я решительно подошла к своей комнате и рывком распахнула дверь. Там было пусто, все выглядело как обычно. Я с облегчением рассмеялась и вошла. Дверь со стуком закрылась за мной.

И тут, будто этот стук был каким-то сигналом, все вдруг изменилось. Комната при неизменной ширине на моих глазах удлинилась раза в два, так что стала похожа на какой-то большой вагон. Первая половина этого вагона выглядела как обычно, моя мебель осталась на местах. Зато дальняя половина…

Пол в ней был, кажется, мраморный или из какого-то еще в этом роде гладкого розовато-серого камня. Стены тоже были каменными, но белыми, с красивыми резными узорами из цветов и растений, причем земных: я узнала колокольчики, мать-и-мачеху, тысячелистник и даже одуванчики. С потолка свисала огромная развесистая люстра со множеством свечей — она была вся обвешана блестящими металлическими дубовыми листочками. Посреди этой великолепной комнаты торжественно высилась резная деревянная кровать с длиннющим светло-красным балдахином. В просвет между занавесями я увидела груду подушек и штук семь одеял: видимо; король был из мерзлявых. Подтверждало это мое предположение и то, что как раз напротив кровати в стене был здоровенный камин, в котором с ревом лесного пожара полыхало высокое пламя. В окно, приобретшее форму арки и обросшее красными занавесями, виднелся наш двор, шпана, курящая на лавочке, гаражи и большая помойка.