Онлайн книга «Список ненависти»
|
– … написать имена всего класса… – Было бы здорово… – Это же всех коснулось так или иначе… – … мемориал может символизировать не только потерю жизни, но и потерю много чего другого…. – … не только наш класс пострадал. Погибли девятиклассники… – … мы же не можем выгравировать имена всей школы… – Давайте укажем имена погибших, – сказала Джессика. – Не всех, – перекрыл общий гвалт громким голосом Джош. – Не всех, – повторил он. – Только не имя Ника Левила. Ни за что. – По сути, он тоже был жертвой, – едва слышно заметила миссис Стоун. – И если вы хотите указать имена всех жертв, то его имя тоже должно быть среди них. – Не думаю, что это будет правильным, – замотал головой Джош. У него покраснело лицо. – Согласна, – вырвалось у меня. – Это будет несправедливо по отношению к остальным. У меня перехватило горло, когда я осознала, что натворила. Ник был всем для меня. Я не считала его чудовищем даже после всего содеянного им. И не считала себя абсолютно невиновной. И тут вдруг бросаю его на растерзание… ради чего? Ради того, чтобы угодить ученическому совету? Чтобы поладить с людьми, которые всего лишь месяцы назад смеялись, когда Крис позорил Ника, а Кристи Брутер обзывала меня Сестрой смерти? Чтобы выставить себя в хорошем свете перед Джессикой Кэмпбелл, в то время как я даже не знаю, изменилась она или по-прежнему ненавидит меня? А может, я на самом деле поверила в это? В то что мы с Ником не жертвы, а злостные преступники? Или я боюсь признаться в этом самой себе и мой страх обрел голос? В душе что-то резко и ощутимо сдвинулось. Я словно разделилась на двух разных Валери – одну до и другую после стрельбы. И это не укладывалось в голове. – Мне пора, – вскочила я. Сидеть тут дальше и принимать чужую сторону, предавая Ника, я больше не могла. – Меня ждет мама. Схватив учебники, я кинулась к двери. Слава богу, я позвонила ей и попросила приехать за мной в обычное время – на всякий случай, если вдруг струшу и не пойду на встречу ученического совета. Ну хоть раз мамино недоверие сыграет мне на руку и она будет ждать меня у школы, покусывая ногти и беспокойно поглядывая на окна. Я ни о чем не думала, пока не оказалась в безопасности в маминой машине. Ни на миг не остановилась, пока не плюхнулась на переднее сиденье и не отгородилась закрытой дверцей от школы и ученического совета. – Поехали, – сказала я маме. – Поехали домой. – Что случилось? – спросила она. – Что происходит? Что там случилось, Валери? – Собрание закончилось, – закрыла я глаза. – Едем уже наконец. – Но почему из школы выбежала та девушка? Господи, Валери, почему она бежит? Я открыла глаза и посмотрела в окно. К машине неслась Джессика. – Едем! – закричала я. – Мам, едем! Мама так газанула, что взвизгнули шины. Мы вылетели с парковки. Джессика в зеркале заднего вида становилась все меньше и меньше. Стоя на тротуаре, где всего лишь мгновение назад находилось мое окно, она тоже смотрела, как мы становимся меньше. – Боже, Валери, что случилось? Что-нибудь случилось? О боже, пожалуйста, скажи, что ничего не случилось. Я не выдержу, если случится что-нибудь еще. Я не ответила. И только почувствовав влагу на подбородке и смахнув ее ладонью, поняла, что ответить мне мешают рыдания. Через несколько минут мы въехали на подъездную дорожку дома. Когда мама остановилась, чтобы поднять гаражную дверь, я выскочила из машины, поднырнула под дверь и бросилась через гараж в дом. Где-то на середине лестницы я услышала мамины крики в кухне: – Доктора Хилера, будьте добры! Да, это срочно, черт вас побери! 19 «ГАРВИН-КАУНТИ САН-ТРИБЮН» 3 мая 2008 года репортер Анджела Дэш – Каждый раз как я вижу, что он наделал, у меня разрывается сердце, – сказала Шелин Йонг, мама шестнадцатилетней Лин Йонг, когда ее попросили описать ранение дочери. – Я счастлива, что Лин выжила, но пуля нанесла непоправимый вред ее руке. Лин была скрипачкой, выступала на концертах. Теперь она не может играть. У нее с трудом двигаются пальцы. Йонг была ранена в запястье и получила серьезное повреждение нерва. После четырех операций она все еще плохо владеет безымянным и большим пальцами. – Меня ранили в правую руку, – говорит Лин, – поэтому мне сложно писать. Я пытаюсь научиться писать левой рукой. Но моя подруга Эбби погибла, так что я не жалуюсь. Он и меня мог убить. * * * После собрания ученического совета мама заставила секретаршу доктора Хилера впихнуть нас в его график. – Твоя мама сказала, что с собрания ты вышла расстроенной, Вал, – сказал доктор Хилер. Я еще даже сесть на диван не успела. И мне послышались в его голосе нотки раздражения. Может, из-за меня ему придется задержаться на работе, а его жене – поддерживать ужин горячим в духовке. И его детишки будут сидеть у камина, ожидая, когда папа придет и поиграет с ними в ковбоев или индейцев. Именно такой мне всегда представляется личная жизнь доктора Хилера – как из пятидесятых, покиношному идеальной, с терпеливой и любящей семьей и отсутствием личных проблем. – Да, – кивнула я, – но ничего критичного не произошло. – Ты уверена? Твоя мама сказала, за тобой кто-то бежал. Что-то случилось? Я задумалась. Мне сказать ему: «Да, случилось»? Сказать, что я прилюдно предала Ника? Что мне наконец-то вдолбили в голову: Ник – плохой. Сказать ему, что я чувствую себя чертовски виноватой? Что я поддалась давлению популярных ребят и теперь мне стыдно за это? – Ой, да я выронила калькулятор и не заметила этого, – по возможности беззаботно ответила я. – Джессика хотела вернуть его мне. Заберу его завтра на первом уроке. Делов-то. Мама просто параноит. Судя по наклону головы доктора Хилера, он на это не купился. – Калькулятор? Я кивнула. – И плакала ты из-за него. Из-за калькулятора… Я опустила взгляд, кивнула и закусила подрагивающую губу. – Должно быть, это очень хороший калькулятор, – протянул доктор Хилер. – Должно быть, это необыкновенный калькулятор. Не дождавшись от меня ответа, он неспешно продолжал тихим и успокаивающим тоном: – Уверен, ты сильно сожалеешь о том, что выронила свой калькулятор. Может, даже чувствуешь, что должна была лучше заботиться о нем. Я подняла взгляд на доктора Хилера. Он сидел с непроницаемым лицом. – Что-то в этом вроде, – сказала я. Он кивнул и слегка поерзал. – То, что ты временами забываешь где-то свой калькулятор, не делает тебя плохим человеком, Валери. И если ты когда-нибудь вовсе его потеряешь и тебе понадобится новый… что ж, хороших калькуляторов полным-полно. |