Онлайн книга «Треугольная жизнь (сборник)»
— Да, охладел, — облегченно подтвердила она. — Он приходил домой, отдавал деньги, но как женщина я его больше не волновала… — И что вы сделали? — Ничего. Ждала, пока нагуляется… — А он не нагулялся? — Нет. Однажды он пришел с работы раньше обычного, позвал меня на кухню, чтобы Леночка не слышала, и сказал, что уходит от меня… — И чем же он мотивировал этот поступок? — Мотивировал? Да, мотивировал… Он сказал, что в банке многое понял, что у него теперь новая жизнь и в этой новой жизни ему нужна другая женщина, которая его понимает и помогает ему… И такая женщина у него теперь есть… — А вы ему, значит, не помогали? — Помогала! В институте я ему конспекты переписывала… — Вот она, мужская неблагодарность! — воскликнул Сугробов и впился взором в зал, ища сочувствия. Зрители, надо сказать, уже возмущенно роптали. Калязин на минуту представил себе, что вместо Ирины в кресле сидит Татьяна, — и ему стало горько. — Печальный случай, — покачал головой ведущий. — Но подозреваю, тут дело сложнее. Наверное, вы в какой-то момент перестали соответствовать его жизненным стандартам. Ведь так? — Я села на диету… — вымолвила женщина. — Наверное, этого оказалось недостаточно? — Наверное… — И с тех пор вы с мужем не виделись? — Нет, он собрал вещи. Оставил мне квартиру. Даже из новой мебели ничего не взял, кроме своего письменного стола. Деньги он мне присылает по почте… — А вы бы хотели его увидеть? — Хотела бы, — прошептала она безнадежно. — Но он больше не придет… — Не придет? — победно возвысил голос Сугробов. — То, что невозможно в жизни, возможно на телевидении! Встречаем: Анатолий, муж, бросивший Ирину! И зал снова зааплодировал, вызвав у Калязина приступ тошноты. Из буквы «А» решительно вышагнул и ловко сбежал по лестнице невысокий подтянутый Анатолий, одетый в характерный для банковских служащих дорогой костюм с изящным — не в пример ведущему — галстуком. У Анатолия было узкое лицо, крупный нос и близко поставленные глаза, смотревшие настороженно. Увидев его, Ирина страшно побледнела, губы ее задрожали, она судорожно вцепилась в брошь на груди и отвернулась, чтобы не смотреть на блудного мужа. Он сел рядом с бывшей женой и машинально отодвинулся вместе с креслом. — Не двигайте стул! — раздался суровый окрик сверху. — Свет собьете! Блудный муж неохотно вернул кресло на прежнее место. Сугробов подошел к нему и некоторое время молча смотрел с осуждающим любопытством. — Здравствуйте, Анатолий, — наконец заговорил Сугробов. — Спасибо, что согласились принять участие в нашей передаче! — Пожалуйста, — ответил тот, бросив короткий взгляд на Ирину. — Скажите, Анатолий, неужели вам не жаль разрушенной семьи? — Жаль. — Так, может быть, вы совершили ошибку и вот сейчас, на глазах у многомиллионных телезрителей исправитесь? Ирина, вы бы простили Анатолия? — Простила бы… — еле слышно отозвалась она, мертво глядя в угол студии. — Ради детей… — Громче! — потребовал голос сверху. — Не могу я громче, не могу! — закричала она и забилась в истерике. Зал нехорошо зашумел. Пока помреж бегал за водой, а сексопатолог, борясь с одышкой, лазил на подиум и щупал пульс у рыдающей Ирины, Сугробов стоял возле розового куста, меланхолически поглаживая бутоны. А Калязин в смятении вспоминал свой последний разговор с Татьяной и особенно то, как она впивалась в него ледяными пальцами, вглядывалась в его глаза и шептала, плача: «Са-аша, какой ты жесто-окий!» Наконец все угомонились. — Скажите, Анатолий, — строго спросил ведущий, оставляя в покое розы, — вы готовы вернуться к Ирине? — Нет! Зал ахнул. — Почему же? — Это невозможно. Я не хочу возвращаться в прошлую жизнь. Я встретил другую женщину… Алену. Мне с ней хорошо. — Ас Ириной вам было плохо? — Неплохо… Не знаю даже, как сказать. Мне с ней было никак. — Всегда? — Теперь я понял, что — всегда. Данилиана слева коротко хохотнула. — Диапазон приемлемости, — шепнул справа Либидовский. — Ас Аленой вам хорошо? — Да. — Что же это за Алена такая волшебная? Чем же она так хороша? — Тем, что я ее люблю. — А Ирину не любите? — Нет, не люблю… Я благодарен ей за все хорошее, что у нас было. За детей… Но жить с женщиной, которую не любишь, по-моему, безнравственно… — А жену с детьми бросать нравственно?! Гаденыш! — злобно крикнула из зала какая-то вполне приличная женщина. Трусковецкая оглянулась и поискала глазами нарушительницу телевизионной дисциплины. — Во-первых, давайте без взаимных оскорблений! — призвал Сугробов. — На нас смотрят миллионы. А во-вторых, мы дадим слово и вам, уважаемая. Но позже… Потерпите! Что вы на это скажете, Анатолий? — Скажу: если бы вы хоть раз увидели Алену, то не называли бы меня «гаденышем»… — Ах так?! Будь по-вашему!! — радостно завопил шоумен. — Встречаем: разлучница Алена! Зал взвыл от такой наглости и бешено зааплодировал. По ступенькам уже спускалась молодая длинноногая особа в черных брючках. У нее были короткие рыжие волосы, и эта мальчишеская стрижка вкупе с узкими подвижными бедрами пикантно противоречила ее большой груди, волновавшейся под полупрозрачной кофточкой без всяких утеснений. — Предклимактерическая девиация с фрагментарной гомосексуальностью… — вздохнул справа Либидовский. Данилиана слева презрительно фыркнула, а Калязин с облегчением отметил, что эта хищная разлучница совершенно не похожа на Инну, разве что четкой, поставленной секретарской походкой. Алена решительно подошла к креслу, села рядом с Анатолием и успокаивающе погладила его напряженную руку. Пальцы у нее были длинные, с ярко-красными острыми ноготками. Угрюмое, почти злое лицо неверного мужа потеплело. А потрясенная Ирина смотрела на соперницу в каком-то жалком оцепенении, точно только сейчас наконец поняла всю бессмысленность надежд на возвращение мужа… — Хороша-а стерва! — шепнула, обернувшись, Трусковецкая. — Хороша! — кивнул сексопатолог. — Не в моем вкусе, — отозвался Саша. Данилиана только пожала эполетами. Сугробов несколько раз обошел вокруг Алены, облизнулся и спросил: — Алена, вам не стыдно? — А почему мне должно быть стыдно? — Она нахмурила тонко выщипанные брови. |