Онлайн книга «Треугольная жизнь (сборник)»
А «святой человек» зашел в комнату, увидел спящую молодежь и ахнул: «Ну вот, здрасте! На нашей кровати!» — В «Мебельон»! — очнувшись, приказал Свирельников водителю. Через десять минут он уже метался по мебельному лабиринту, разыскивая ту самую кровать с сердцем и стрелою. Продавщица, одетая в фирменную темно-синюю тройку, похожую на форму стюардессы, некоторое время внимательно наблюдала за его нервными блужданиями, потом подошла и, улыбнувшись, спросила: — Я могу вам помочь? — Понимаете, — он замялся, — я ищу кровать… — Выбирайте! Тут их много! — Она гостеприимно обвела руками футбольное поле, которое какой-то изощренный старик Хоттабыч завалил мебелью. — Мне нужна конкретная… — Какая? — Знаете, испанская… Такая, с металлической спинкой в форме сердца, пронзенного стрелой. Раньше она вон там стояла. — Михаил Дмитриевич махнул рукой. — А теперь нет… — Да, помню, была, но очень давно. Сейчас уже не модно. Сейчас модно резное дерево. — Но мне нужна именно такая кровать! — А другая вам не нужна? — Нет. — Вы уверены? — Абсолютно. — Одну минутку, я постараюсь решить вашу проблему. «Они теперь все говорят, как в американских сериалах: „у меня проблемы“ и „я сделал это!“. — Он проводил девушку взглядом. — И ходят так же, раскачивая задницей, как будто хулахуп крутят…» Продавщица ушла за стеклянную перегородку и там, неслышимая, что-то долго объясняла молодому, но лысому и усатому менеджеру, а тот, внимая, хмурился и поглядывал на Свирельникова с любопытством. Михаил Дмитриевич на мгновенье ощутил некое реликтовое смущение, охватывавшее прежде робкого советского потребителя, когда он несоразмерностью своих потребностей утруждал повелителей прилавка, но почти сразу же опомнился: новое поколение торгашей, по его наблюдениям, ловило профессиональный кайф, одолевая самые дурацкие запросы покупателей. Усатый сначала высматривал что-то в компьютере, потом долго рылся в толстых каталогах, звонил куда-то. Девушка наблюдала за этим, склонившись над ним и по-свойски определив грудь ему на плечо. А когда менеджер отпустил какую-то неведомую, но явно двусмысленную шутку (скорее всего, про странного клиента, у которого на других кроватях ничего не получается), она засмеялась и дала ему нежный подзатыльник. «Да, тоже любовники!» — вздохнул Свирельников. Наконец продавщица вернулась, неся каталог, раскрытый на странице с изображением искомой кровати. — Эта? — Эта. — Можем для вас заказать со склада в Испании. — А там есть? — Да, мы позвонили. — Заказывайте! — Но это будет стоить дороже. Эксклюзив. — Сколько? Девушка назвала сумму, на которую можно было купить без малого две кровати из тех, что имелись в наличии. — М-да, как за трехспальную… — усмехнулся Свирельников. — Что вы сказали? — Так, пошутил… А когда ее привезут? — Недели через три. — Хорошо. — Михаил Дмитриевич полез за кредиткой. — И сразу оплачу доставку. Это подарок. — Молодоженам? — улыбнулась девушка. — Именно! — Давайте я запишу, куда доставить. Он продиктовал Тонин адрес. К джипу Михаил Дмитриевич возвращался с улыбкой, воображая, как одетые в синие спецовки доставщики вопрут в квартиру его свадебный подарок. Тоня, конечно, сразу сообразит, от кого и почему, а Вовико будет в растерянности хлопать глазами, повторяя: «Без всяких-яких»… — Ну, теперь можно и по домам! — весело сказал он, захлопнув дверцу. — Михаил Дмитриевич! — осторожно позвал Алексей, обрадованный таким благотворным изменением в настроении шефа. — Что такое? — А я видел машину-то! — Какую машину? — Ну, ту, что за нами с утра ездит… — Где? — подскочил директор «Сантехуюта». — На Плющихе. Около дома. Вы поднялись, а он минут через двадцать подъехал. — И что? — Ничего, Уехал. — Почему уехал? — Увидал ваш джип — и сразу задний ход. Аж коробка взвыла! — Точно это был тот самый «жигуль»? — Ну да! А «девятка» за ним рванула… — Какая девятка? — Темно-синяя. — Почему же ты мне сразу не сказал? — Очень вы оттуда огорченные вышли! Прямо без лица… — Ладно! Без лица… Скажешь тоже! Свирельников набрал номер Алипанова, но тот оказался, видите ли, недоступен. Михаил Дмитриевич поколебался и выдавил Тонин телефон, но отозвался автоответчик. «Ага! Легли!» Он соединился со Светкой. Она была в «САШе» и радостно сообщила, что примеряет ту самую куртку, про которую рассказывала. — Ты обалдеешь! — Обязательно. — Ты вечером приедешь? — Наверное… — Приезжай! Ты должен увидеть меня в этой куртке! — Увижу! Он совсем некстати подумал о том, что жизнь с женщиной — это вообще какое-то бесконечное, на годы растянувшееся дефиле, во время которого подруга изо дня в день показывает тебе разные наряды, начиная с белопенной свадебной фаты или медового прозрачного пеньюара и заканчивая старушечьими платочками, а под конец — похоронным черным платьем. При условии, конечно, что ты переживешь свою жену… Завибрировал телефон. — Аллёу! Звонил, засекреченный? — спросил Алипанов. — Звонил, — ответил Свирельников, вылезая из машины, чтобы водитель не слышал разговора. — Ну и как твое контрнаблюдение? — Лучше всех. Скоро доложу. Как Антонина? — Замуж собралась… — Да ты что?! — аж присвистнул Алипанов. — Ну-ка рассказывай! Свирельников, помявшись, поведал оперу (без соплей, конечно) про то, что она живет, оказывается, с Веселкиным. Более того, бывшая супруга теперь претендует на «Сантехуют». Рассказ вышел сдержанный, достойный, даже не без юмора. — Вот ведь как: он мне — Фили, а я ему — Тоньку. Бартер… — то ли хихикнул, то ли всхлипнул в заключение Михаил Дмитриевич. — М-да-а, ситуёвина! — обычно шутливый, опер не только не поддержал его ерничанье, а, напротив, стал вдруг непривычно серьезен. — Ну, теперь кое-что понятно! Тебе лучше всего отъехать куда-нибудь из города хотя бы на несколько дней! — Мне? Куда? Зачем? |