Онлайн книга «Последнее желание гейши»
|
«Трус, – тут же укорил себя Митрофан. – Жалкая ничтожная личность! Бабы испугался…» Устыдившись своей трусости, Голушко решительно вышел из кухни. Тоже выдумал, робеть перед маленькой шлюшкой! Бандюков с пушками никогда не боялся, а тут нате вам, какой-то пигалицы испужался! Когда он вошел в комнату, «пигалица» сидела на диване и смотрела телевизор. Показывали фильм «Место встречи изменить нельзя». Митрофан опустился в самое дальнее от дивана кресло, уставился в голубой экран. Он понимал, что надо что-то сказать, но решительно не знал, что именно. Поговорить о погоде, о ценах на бензин? Рассказать милицейскую байку, пошлый анекдот, сказку про белого бычка? Поинтересоваться самочувствием, настроением, планами на будущее? Черт, черт, черт, все не то! – Хотите есть? – выпалил Митрофан, устав ломать голову. – Нет, спасибо… Ну почему она не сказала «да»? Тогда не пришлось бы Митрофану думать над вторым вопросом, он просто пошел бы на кухню, поставил на газ кастрюлю с супом, красиво нарезал хлеб, выложил майонез в пиалу, достал серебряную ложку, салфетки, перечницу… Потом перелил щи в глубокую тарелку, поставил ее на поднос, затем расставил бы на нем пиалку, перечницу, солонку, положил салфетку, на нее вилку… О! Как много времени это могло занять! Полчаса – не меньше! А там, глядишь, и Базиль бы вернулся… – Может, чаю? – уже ни на что не надеясь, спросил Митрофан. – С удовольствием, – ответила она, оторвавшись от экрана. Слава тебе господи! Хоть от этого не отказалась! – Я сейчас организую, – с нескрываемой радостью воскликнул Голушко. – Айн момент… На самом деле чай он собирался готовить не меньше четверти часа. Кипятить воду, мыть заварной чайник, перекладывать варенье из полупорционной суповой тарелки в «розетку», красиво укладывать на тарелке крекеры… Пожалуй, эти манипуляции могут занять даже двадцать минут! Он только успел ополоснуть чайник, когда гостья (хоть и званная, но в сто раз хуже татарина!) появилась на пороге кухни со словами: – Вам помочь? – Нет, я справлюсь… А вы кино смотрите… – Там реклама началась, а я ее не люблю… – Я тоже, – болтнул Митрофан, но тут же замолк – побоявшись, что мамзель расценит его «я тоже», как приглашение к дружеской беседе, к которой он пока был морально не готов. – Можно, я сяду? – спросила она и, не дождавшись ответа, уселась на табурет. – Садитесь, – запоздало разрешил Митрофан. – Вы чай с чем пьете? – С чем угодно. С конфетами, например… – У нас их нет, – радостно сообщил он, – но я могу сходить за ними в магазин… – Не стоит беспокоиться… Варенье я тоже люблю, – она указала глазами на тарелку с вишневым вареньем. – Хорошо, – согласился Голушко, сопроводив свое согласие тяжким вздохом. – Только это уже засахарилось… Я с балкона новую банку принесу… – Валяйте. Митрофан кинулся вон из кухни. – Здесь тоже есть выход на лоджию, – услышал он насмешливый голос за спиной. – Эта дверь забаррикадирована с той стороны, – выкрутился он. – Старой тумбочкой… Не пройдешь! Пробормотав сию глупость, Голушко отправился на балкон окружным путем – через комнату. Там он долго гремел банками с краской, изображая поиски, хотя испокон веку варенье в их доме стояло на одном и том же месте: в той самой тумбочке, которая якобы перегораживала выход на лоджию. Когда он вернулся в кухню, обнимая банку с вареньем, Марго протирала стол посудным полотенцем. – Вы что делаете? Зачем? Это же… – Старая футболка. – Нет, это полотенце! – Полотенец с рукавами не бывает… – Она взяла из его рук банку, поставила ее в мойку и тоже протерла. – У вас в шифоньере лежит целый рулон «вафельного» материала. Завтра я сошью вам новые полотенца… Кстати, – она подошла к подоконнику, провела пальцем по его поверхности. – Стол и прочие поверхности не надо протирать жирной губкой для посуды… – Марго обернулась, посмотрела ему прямо в глаза. – И разговаривать со мной, если не хотите… – Не понял… – Вы торчали в кухне полчаса, лишь бы не входить в комнату, где сидела я… Терли стол, подоконник, хотя раньше этого не делали… – С чего вы взяли? – Я вижу, – она продемонстрировала ему жирный палец. – Да вам с такой наблюдательностью в милиции надо работать, – после паузы проворчал Митрофан. – Вы, девушка, выбрали не ту профессию… – Чем вам не нравится моя профессия? Она, говорят, древнее вашей… – Вот поэтому и не нравится… – Он посмотрел на нее в упор. – Противно осознавать, что похоть родилась раньше справедливости. – Не смешите, Митрофан Васильевич, с каких это пор милиция стала бороться за справедливость? С сегодняшнего утра? – Так было всегда… – То есть вы хотите сказать, что если рубоповец, например, берет взятки, а омоновец лупит мелкого хулигана дубинкой, то все это делается во имя справедливости? – Почему все зациклились на взяточниках и драчунах? Дались вам эти «оборотни в погонах»! В милиции работают разные люди: есть честные, порядочные, а есть козлы! – Вот-вот! – Вы, Маргарита Андреевна, так сильно не любите милицию? – раздраженно спросил Митрофан. – Я не люблю ментов. – Она отвернулась к мойке, чтобы вымыть руки. – Так что наша неприязнь взаимна… Пока она плескалась, Митрофан сверлил взглядом ее худенькую спину. Его задели ее слова, его задело ее отношение, задели ее спокойствие и уверенность… А еще красота. Отец был прав – таких лиц сейчас нет. Женщины с подобными глазами, губами, скулами вымерли несколько веков назад, либо ушли в другое измерение вместе с атлантами и племенем майя. Или они никогда не жили в нашем мире, а прилетели из страны эльфов, чтобы художники эпохи Возрождения поняли, что такое красота, и запечатлели ее на своих полотнах… Оказывается, Митрофан ошибался – они не вымерли. И они настоящие. Только теперь такие женщины не служат музами художникам, они работают проститутками в элитных борделях и терпеть не могут милицию… – Чайник закипел, – как ни в чем не бывало сказала Марго, закончив мыть руки. – Заварите? – Да, конечно… – Голушко засыпал заварку в чайник, залил ее кипятком. – Сейчас настоится… Он сел за стол напротив Марго, подпер кулаками щеки и отвернулся к окну. Первым заговаривать он не собирался, но если она задаст вопрос, он, так и быть, ответит… – Я все хотела спросить… – не заставила себя ждать Марго. – Вы с отцом живете одни? |