Книга Моя прекрасная цветочница, страница 30 – Катрина Кадмор

Андреас встал и пропустил Грейс вперед. Из-под лифа ее тонкого платья виднелся ярко-розовый бюстгальтер, расшитый более темным розовым кружевом. Фантазируя о том, как он будет ее раздевать, Андреас сам себе напоминал возбужденного подростка.

Грейс поспешно прошла мимо него. От желания обнять ее у него чесались руки. Ему хотелось снова целовать ее тело, вдыхать нежный запах ее кожи, чувствовать ее мягкое дыхание.

Грейс отперла дверь номера.

Да, комната была небольшой, но наполненной ее запахом, и на мгновение Андреас застыл, почувствовав себя как дома. Он оглядел ее разбросанные украшения, предметы макияжа на туалетном столике, одежду в шкафу, туфли, бело-красный бюстгальтер, висящий на спинке стула.

Кажется, он обожает все, что связано с Грейс. Он жаждет узнать, почему она купила именно такой бюстгальтер. Он хотел знать о ней все.

Голова Андреаса шла кругом. Больше чем когда-либо настроенный все исправить, он вышел к Грейс на маленький балкон, рассчитанный на двоих.

– Отличный вид!

Она облокотилась на перила и выгнула спину. Распущенные волосы упали ей на лицо, поэтому Андреас его не видел. Он едва поборол желание посмотреть ей в глаза и поцеловать в губы.

– Ты хотел поговорить, – напомнила она.

С чего начать? Сердце подпрыгнуло в его груди. От страха у него сдавило горло и засосало под ложечкой. Он должен объясниться.

– После измены моей бывшей жены я стал другим. – Андреас помолчал, превозмогая обиду.

Грейс выпрямилась и мельком взглянула на него.

– Потому что ты любил ее? – спросила она.

Ее тихие слова были как удар в солнечное сплетение. Андреас непроизвольно вздрогнул.

– То, что ты задаешь этот вопрос, еще раз доказывает мне, что я все испортил.

Опершись на перила, Грейс ждала продолжения его рассказа, наблюдая за ним с опаской.

– Я не любил свою бывшую жену, – сказал Андреас. – Мои чувства к ней нисколько не похожи на то, что я чувствую к тебе. Развод задел мою гордость. Отец предупреждал меня, чтобы я не женился, но я его не послушал. – Не в силах смотреть на Грейс, он повернулся и уставился на красную черепичную крышу здания неподалеку. – Через год отец увидел фотографии моей голой жены с другим мужчиной. Папарацци отправил снимки и ему, решив его шантажировать. При виде его унижения и отвращения моя душа разрывалась на части. – Андреас сжал кулаки. – У нас с отцом есть разногласия, но подобного он не заслужил.

Тихо выдохнув, Грейс сказала:

– Как ужасно. – Она протянула руку, чтобы прикоснуться к плечу Андреаса, но потом передумала и скрестила руки на груди. – Вы с ним говорили об этом?

Андреас горько рассмеялся:

– Ну, он орал на меня без остановки целый час, упрекая в позоре, который я обрушил на семью. А потом всплыли все старые обиды: как я отошел от семейного бизнеса, как сблизился с дядей.

– Но он не мог обвинять тебя за поведение твоей бывшей жены.

– Он меня предупреждал. После той ссоры мы с ним не разговаривали вплоть до помолвки Кристоса.

– Тебе было больно?

Сильнее, чем он мог себе представить.

– Да. Отец ужасно упрям, но по-своему любит меня. Он казался сломленным в тот день, когда отдал мне конверт с фотографиями. Потом он набросился на меня и заговорил о позоре, которым я запятнал его фамилию. Моя жена мне изменяла. С моим близким другом. Я чувствовал себя неудачником. Моя гордость сильно пострадала. У меня был единственный выход – уйти с головой в работу и притвориться, будто мне на все наплевать.

– А твоя мама?

– Она была убита горем, но встала между мной и отцом, стараясь нас помирить. Семья для нее важнее всего. Она ничего не говорила, но я прекрасно видел, как она расстроена. Я дал ей понять, что больше никогда не женюсь. А это означало, что у нее никогда не будет внуков.

– Почему ты мне об этом рассказываешь?

– Мое нежелание доверять людям возникло из-за стыда и оскорбленной гордости. Я наотрез отказывался доверять женщинам. Я был убежден в их потенциальной неверности. Это помогало мне чувствовать себя в безопасности и избегать унижений. Я бы никогда снова не пережил боль предательства. А потом в моей жизни появилась ты. Верная, щедрая, веселая. Я ненавидел себя за то, как сильно меня к тебе влечет, и пытался бороться с этим чувством. Но я сильнее тобой увлекался каждый раз, когда мы были вместе.

Смущенно посмотрев на него, Грейс вернулась в комнату. Там она присела на край кровати, застеленной ярко-желтым покрывалом, и потерла рукой затылок. Она сидела, опустив голову, поэтому Андреас не видел выражения ее лица.

Грейс положила руки на скрещенные колени и сжала пальцы так крепко, что они побелели.

– Но ты мне не доверяешь, – сказала она.

– Я доверял тебе до свадьбы, только поэтому был с тобой. Я доверял тебе. Ты не притворяешься. Ты честна. Со мной, Софией, со своей семьей. Ты надежная и сильная. Ты не пытаешься манипулировать другими людьми ради собственных целей.

– В день свадьбы ты думал иначе. Было ясно, что ты мне не доверяешь.

Поморщившись, Андреас кивнул:

– К своему стыду, должен признаться, что я запаниковал. Наша ночь вместе… Потом мы проснулись в одной постели… Я был сбит с толку. Близость с тобой была не похожа на то, что я переживал раньше. Я стал влюбляться в тебя… и испугался. Ты хочешь любви и романтики. Я не мог дать тебе это. По крайней мере, я думал, что не способен на это.

– Я не нарочно заговорила о твоем свадебном подарке, – прошептала Грейс. – Прости.

– Знаю, что не нарочно. Ты сказала об этом, но я искал причину, чтобы оттолкнуть тебя.

Грейс снова опустила голову и провела рукой по лицу.

Андреас поспешно прибавил:

– Не только потому, что моя мать стала догадываться о наших отношениях, но и потому, что день свадьбы заставил меня вспомнить о том, о чем я старался забыть.

– Почему ты сразу не объяснился со мной? – спросила Грейс.

– Потому что я не хотел признаваться в этом даже самому себе. Я просто желал, чтобы моя жизнь вернулась в нормальное русло. Хотел жить легко и удобно, не рискуя своими чувствами. Я не хотел влюбляться и рисковать, страдать и чувствовать унижение, поэтому менял женщин как перчатки, пытаясь убедить себя, что этого достаточно. Но потом я встретил тебя и тут же влюбился, и это напугало меня до смерти.

– Почему ты так испугался?

– Потому что однажды я уже планировал свое будущее. С женой и детьми. А когда мечта стала кошмаром, я решил: любовь и брак – удел дураков. Не стоит рисковать и снова проигрывать. Я думал, что был настроен против свадьбы Кристоса и Софии потому, что они плохо знают друг друга. Но на самом деле я просто очень не хотел видеть то, что сам потерял: мечты о счастливом браке, детях, женщине, которая была бы моим лучшим другом. На свадьбе брата я понял, что ужасно ошибался, убеждая себя, будто мне не нужна любовь. И еще я старался побороть мои чувства к тебе. Я не мог справиться с эмоциями: мыслями о будущем, которого меня лишили; воспоминаниями о стыде, моей проклятой гордости и о том, как я – циник – влюбился в женщину, которая идеализирует любовь. Я просто хотел, чтобы все закончилось. Чтобы в моей жизни не было этого безумия. Я не знал, что делать, поэтому оттолкнул тебя. Но после твоего отъезда я чувствовал себя несчастнейшим из людей. Ты изменила меня, заставила заглянуть в свою душу и осознать, до чего я был одинок до знакомства с тобой. Какой пустой была моя жизнь, проходившая на работе и вечеринках. Я устал притворяться. Видя, как мужественно ты помогаешь своей семье, помня, как ты сказала мне перед отъездом о необходимости быть честным с собой, я понял: мне нужно отпустить мой стыд и унижение. Мне необходимо забыть о гордости, если я когда-нибудь захочу снова полюбить. – От волнения у Андреаса перехватывало дыхание, но он продолжал: – Свадьба Кристоса была похожа на рентгенограмму всего того, что я неправильно делал в жизни. Мне не понравилось то, что я увидел, поэтому я обидел тебя. И теперь я приехал просить у тебя прощения.