Онлайн книга «Стерва на десерт»
|
— Чего? — Коленька очень не эстетично на меня вытаращился. — Чего? — Убили, говорю, — тоскливо повторила я, а потом поведала ему обо всем, что видела и слышала, не забыв упомянуть про нерадивого ОМОНовца. А закончила повествование следующей фразой. — А потом стыбзил у меня стилет, чтобы вы на меня подумали. Геркулесов внимательно меня выслушал. Потом замер, и начал что-то гонять в своей светловолосой голове. После внушительной по времени паузы, выдал: — Не пойдет. — Что не пойдет? — Версия ваша. — Почему? — Маразм, потому что. — Как это? — не поняла я. — Очень просто. — Он тоскливо посмотрел на подъездную дверь, наверняка, примериваясь бежать. — Трупа нет, нет и преступления. Это во-первых. — А что, еще и во-вторых будет? — Будет, — заверил Геркулесов, отрывая задницу от лавки. — Во-вторых, ОН сидит. — Кто? — Маньяк. — Где? — испуганно обернулась я. — Как где? — разозлился он. — В «предвариловке». — Да? А, дошло, — обрадовалась я. — Вы о Васе? — тут я радоваться перестала. — А ведь точно, он сидит. Так, это… Что же получается? — Получается, что вам привиделось… — Получается, что Вася сидит ни за что. — Здра-а-а-асьте! — Здоровались уже. — Я усадила возмущенного Геркулесова обратно на лавку, а-то он пока свое «Здра-а-а-астье» произносил, не просто встал, а встал на носочки, словно взлететь пытался. — Вы подумайте сами. Вася сидит, а в мою квартиру вырываются… — Воры это! Воры! — заголосил Коленька. Я недовольно покосилась на крикуна. Разорался, понимаешь, вместо того, чтобы меня послушать. — А нож? — вновь завопил Геркулесов, воспользовавшись моим возмущенным молчанием. — Что нож? — Как вы объясните нож? А? — он торжествующе прищурился. — Подбросили, — спокойно ответила я. — Ну, знаете! — возмутился Геркулесов, причем, не понятно чему больше: ответу или моему спокойствию. — А вы подумайте, — я придвинулась поближе к Коленьке. — И придете к тому же выводу. Мне ведь сразу казалась Васина кандидатура на роль душегуба неперспективной. Не тянет он на изощренного убийцу. Слишком глуп… — Вы это специально? — А? Что? — я недоуменно захлопала своим черными, страстными очами. — Специально меня из себя выводите? — загрохотал он. — Да я вам помогаю, — залепетала я. — Вы-ы-ы? Да вы мне не только работать, но и жить мешаете! Под ногами путаетесь, следствие в тупик заводите… — Как это завожу в тупик? Если бы не я, вы бы вообще… — Жил припеваючи! — торжественно выдал он. — Жил бы и не тужил. — Он схватил меня за плечи и уставился своими наивными глазюками в мое лицо. — Отстаньте вы от меня! Христом богом прошу. Идите домой, поспите… — Да не хочу я спать… — Ну, поешьте, попейте, гваздание сучка или ацетона, только меня не доставайте! — Я никогда никого не доставала, — гордо молвила я. — Никого? — он издевательски гоготнул. — Вы даже маньяка довели! — Дове-ве-ла? — упавшим голосом уточнила я. — Именно! Почему, думаете, он именно вам трупы эти подбрасывал? А? Почему вас сукой называл? Не знаете? И вообще, я давно вам хотел сказать, перестаньте меня вызывать по любому ничтожному поводу! Что это за манера такая, как что случится, меня вызванивать! Я не расследую ограбление квартир… Он что-то еще говорил, но я не слышала. В ушах у меня вдруг так сильно зашумело, что я зажала их руками, закрыла глаза (перед которыми тут же поплыли рыбки) и попыталась усилием воли заставить себя не хлопнуться в обморок. Так я стояла, глухая и слепая, пока Геркулесов выплескивал на меня свой гнев. Я даже обижаться на него перестала, и не только потому, что два дела сразу делать не умею, но и потому, что понимала его злость. Он-то, наверняка, уже кучу благодарностей получил, премию, быть может, начальник для него выхлопотал, даже звездочку лишнюю к погонам пообещал присандалить, и все это за успешную поимку особо опасного преступника, а тут оказывается, что никакой этот преступник не особо, никакой не опасный, и, может, даже не преступник, а так, мелкий хулиган. Так что Коленьку я понимала, я даже ему сочувствовала, но простить его я пока не могла. Когда рыбки перед глазами скрылись в черной мути, а шум несуществующих реактивных двигателей в ушах затих, я поняла, что избежала обморока. Мне бы радоваться, но Геркулесов не дал, увидев, что я начала реагировать на посторонние шумы, он с новой силой принялся меня костерить. Вот тут я и поняла, что он дурак. И не потому, что обзывается, и не потому, что не хочет поверить очевидному, а потому, что и тем и другим лишает себя такой неоценимой помощницы, как я. Все! Достал. Больше я ему помогать не буду! — вынесла я приговор и гордо, стараясь не качаться, удалилась к себе домой. Потом сделала вид, что уснула, а об остальном вы знаете: кошмары, глюки, кофе, ванна. После я отправилась, таки, на работу. * * * Стоило мне переступить порог нашей комнатенки, как на меня накинулись мои товарки. — Что случилось? — заверещала Маруся, только завидев носок моего сапога. Когда же показалась я вся, к ней присоединились и остальные. — Что опять произошло? — Вы чего, граждане? — опешила я, не ожидая такой осведомленности. — Как чего? А ограбление? Рассказывай! — А вы-то уж откуда знаете? — Уж знаем. — И Маринка затараторила. — Сонька, подружка твоя, доложила. Позвонила, предупредила, чтобы мы, типа, бережнее с тобой обращались, щадили тебя, типа, у тебя травма… Будто тебя тут заобижали все, несчастную. — Она затихла, ехидно улыбаясь, потом встрепенулась и потребовала. — А теперь колись. Я тяжко вздохнула и выложила им все сведения под чистую. Не стоит говорить, что мой рассказ произвел фурор. — Ворвались? Замки взломали? — И курку стибрили, и золото? И нож пропал? — А Сонька что? Никого не видела? — И не страшно было? Последний вопрос задала Эмма Петровна, до сего момента лишь пораженно молчавшая. — Нет, — растерянно ответила я. — А я бы умерла… — Уж это мы догадываемся, не сумлевайтесь, — Княжна похлопала побелевшую Эмму Петровну по плечу, а потом деловито осведомилась у меня. — А ты, Леля, не выяснила кто к тебе забрался? |