Онлайн книга «Сука»
|
– У меня, бля, к тебе вопрос. Ты че? Ты ж первый звал назад, – оборвал его Котов, не отрываясь от бинокля, и передернул: – Вертаемся! Пройдем огородами! Гайдук ответил твердо: – Когда я звал, этих там не было. Не так? – Короче. Ладно. Справляй бла-бла пореже. – Че, думаете, было бы? Ну, если б это… засекли? То че? – с проникновенной наивностью вопросил Шапинский. Я ясно вспомнила рисунок гусениц, каждый сцепленный с соседним шагающий сегмент. Отчетливо, как на картинке. Представила мизерный градус, на который отклоняется машина от основного пути… Десяток лишних метров. Секундное дело. Всех и разом. Встала тишина, отчетливее потянуло сырым холодом с полей. Взводный снова приник к биноклю. – Ты гля! – вдруг чем-то воодушевился он и передал бинокль мне. Удушливые черные клубы осели наземь. Руки мои еще тряслись, я долго не могла «поймать» картинку. Справилась кое-как. Как только отлично детализированные сосны, холм, дорога и кладбище перестали нырять и метаться, взводный спросил нетерпеливо: – Видишь? Ну? И я увидела. В углу обзора необъяснимо отчетливо видны были качели. Две крохотные былинки с поперечиной. Как – непонятно, но аттракцион Песково, лежащего в долине, был виден и отсюда. – Ну?! – нетерпеливо добивался Котов. – Атас. Это же качели. – То-то. Те самые. Как на ладони. Я передала бинокль дальше. – Живучие, блядь. – Хрена. Это неспроста, – кивнул сам себе Котов. – Те, кто по нам вчера долбашил, не ошиблись. Песково накрыли, а меточку себе портить не стали. До будущих времен. И наводчик без надобности. Сводились сто пудов по этой хрени. – Зачем? – Зачем? Вот это вот вопрос. Понятия не имею. Жалко, раньше не допер. Снести бы эту диснеевскую виселицу на хрен. – Как снести? – Тупо. Свалить столбы. Он сплюнул с досады. – Поздняк метаться. Теперь что? Нас там уже нет, – влез между нами Сотник. – Ну, ходу, что ли? На Удачу. Или дождемся следующей роты слонов? – Ну, это – хуй. Подъем, братва! Отлипли. И ко мне. Мы скучковались. Котов развернул измученную карту. – Короче. Вот. Село Розлучь. А вот коровник на отшибе. Там станем до ночи, дальше поглядим. После такого марш-броска коровник оказался воистину райским местом. Гигантское сооружение эпохи последних пятилеток, на первый взгляд, имело досадный недостаток: в нем не было крыши. Очевидно, в свое время местные находчиво использовали ее для нужд отопления, не обременяя себя лесозаготовкой. Но размеры коровника оказались таковы, что мы все же обнаружили сухое и теплое пространство под полноценным навесом. Здесь хранилось душистое сено. Я не помню, как провалилась в копну, сразу оборотившуюся пустотой, и только запах трав лишь несколько секунд покачался передо мной пятнистым мелким разноцветьем. Не надо. Я не хочу того, что сейчас будет. Еще не помню чего, но желаю именно наоборот: пусть это твердое станет сном, а явью останется теплая пустота перед закрытыми глазами. – Вставайте. Нет, я не хочу. – Эй, да давайте же, вставайте! Что? Когда? Оно. Проснулась. Голод. Он проснулся секундой раньше меня, и зевала я сведенным ртом, полным слюны. Продрав глаза, выбралась из сена. Одеваться не требовалось: все, в чем я была, включая ремень и обувь, ночевало на мне. – Эй, поднимайтесь! Ну? Сотник. Обеспокоен. – Что надо? Я так спал! – мечтательно сказал Шапинский. Сотник хмурился молча. Безмолвный мятый Котов имел вид ребенка не старше двух лет, не понимающего происходящего и не нуждающегося в понимании. Подозрительно озирался Гайдук. Один Довгань бодро жестикулировал, показывал на длинное окно, заколоченное фанерой, с большой рваной дырой посередине. В дыре были видны несколько хат и задний двор. Он сипел таинственно: – Давайте, шевелитесь! Старуха встала. – Какая, на хуй, старуха? Ну и что?! Ты щас в зуб выхватишь. Отвали! – Вон! По двору действительно прошла с ведром бодрая бабка в фуфайке и скрылась за низкой дверью сарая. – И? – В хлев пошла. Там корова. – И?! – Я наряду с другими начала терять терпение. Старуха не стала ждать всеобщего прозрения, деловито выкатилась из сарая и скорым шагом двинула прямиком в нашу сторону. Одновременно очнулся Котов. – Если спалит, поднимет хай, – ровно сказал он и еще секунду оставался неподвижен. Потом громко зевнул и шепотом скомандовал: – Налево, бегом! Шмотки собрать до последней. И чтобы тихо. Убью. Мы передислоцировались. Наблюдение за объектом продолжилось сквозь щель из дальнего помещения. Рисковали не успеть. Но бабка переоценила свои возможности, не выдержала собственного бега и на ходу вцепилась в радикулитный бок. – Лечись, мамаша, – прошептал Шапинский сочувственно. – Чего ей надо? Старуха разогнулась и несмело покачала закостенелыми бедрами, как школьный физрук на пенсии. Довгань оглушительно просвистел: – Сено брать. У ней там корова. – Ты что, сквозь стену видишь? – Блядь, я свой сидор забыл! – растерянно сказал Шапинский. – Где?! – Да это… Тут бабка добралась до места. Прямо перед входом она вдруг свернула, с набега взобралась на небольшой дощатый настил с опорой на подоконник. Постанывая, сняла фанерный щит окна и таким своеобразным образом проникла в наш коровник мимо двери. Дверь, верно, существует для гостей вроде нас, заколочена намертво. Мы притихли. Если снаружи нам было бабку видно, то изнутри о происходившем оставалось судить по звукам. – Лезет… – Тс-с-с. Заправится и свалит. Два-три шороха – и установилась подозрительная тишина. Кто-то вошел. И не вышел. И стих, будто притаился, как и мы. Четверть часа мы промучились немой собственной неподвижностью, перекидываясь непонимающими взглядами. Молчание еле слышно нарушил Гайдук: – Прячется, что ли? – Тс-с!!! – Ждет чего-то. – Може, сидор нашла? Испугалась? С ненавистью Котов глянул на помалкивавшего Шапинского и не ответил. – Не. Молчать не стала бы, – спас того Довгань. – Тихо! – Хэлло, детка! – вдруг взревел новый голос. |