Онлайн книга «Затворник с Примроуз-лейн»
|
– А лягушка, которую видела миссис Диринг, очень большая? – спросил Эверетт. – Чудовищная. Кажется, она так выразилась, – сказал отец. – По крайней мере, так мне передала Дори. Дори в тот вечер дежурила в диспетчерской. – Думаю, лягушка просто сидит там, в Твайтви. Лане показалось, что она мертвая, – наверное, грузовик сбил. Надо ее убрать. Не ждать же до утра. Эверетт заметно огорчился. Он уже видел в мечтах, как положит лягушку в ведро, привезет домой и она будет жить с ними. – А может, она еще жива, – сказал отец. – Кто знает. Посмотрим. В центре Лавленда было темно. Уличные фонари гасли в одиннадцать вечера, и яркие фасады магазинов погрузились в тень. В таком виде родной город немного пугал Эверетта. Днем здесь всегда было полно народу: взрослые глазели на витрины, по мосту через реку Литл-Майами прогуливались влюбленные парочки, в парке носились одноклассники Эверетта. Но по ночам город выглядел так, словно его обитатели спешно эвакуировались, словно знали что-то такое, о чем не догадывались Эверетт с отцом. Далеко у реки все же горели два фонаря: один перед «Пакстон-грилем», второй перед автокафе «У Стейси». Они подъехали к «Стейси». Внутри автокафе тоже было залито ослепительным светом – сияющий во тьме оплот пива, чипсов и фастфуда. Стейси, вертлявая тетка с провонявшими табаком волосами, конечно, была на месте. Она всегда была на месте. И как она потом рассказывала, отец Эверетта выглядел абсолютно нормально, когда подъехал к окошку. – Что будешь, Эв? Его тоже звали Эверетт. Его сын был Эвереттом Третьим. – Две банки «Маунтин Дью», банку копченых колбасок и пакет шкварок. Она вручила шефу полиции заказ. Он протянул ей пятерку. – Куда вы? – В Твайтви. – И чего там? – Лана видала лягушку размером с добермана. – Шутишь! – Да какие уж тут шутки. – Ну, мой дядя как-то поймал здоровенного сома, с мастифа размером. Но про таких больших лягушек я не слыхала. – Да твой дядя, Стейси, небось хорошо принял той сивухи, которую он у себя в сарае гонит. Эверетт хихикнул. – Да уж наверняка, – сказала Стейси. – Слушай, Эв… – Да? – Как ты думаешь, а не может это быть от того грохота, который мы ночью слыхали? – Какого грохота? – Да как будто гром гремел. Да какой сильный! Около полуночи. Народ у «Пакстона» говорил, что гремело две ночи подряд, но в последний раз прямо громыхало. – В отделение никто ничего не сообщал. – Да ну? – Ну да. Я, по крайней мере, ничего такого не слышал. И грохота не слышал. – Жуть как гремело, Эв. Некоторые говорили, может, самолет реактивный? Ты Ролдо знаешь? Он во флоте служил, во Вьетнаме. Так вот, он говорит, это звуковой удар. Не знаю, я в этом не смыслю, но, может, ты знаешь? У нас тут самолеты-то летают? Из Дейтона или еще откуда? Может, из Райт-Паттерсона? – Да нет вроде. – Странно. Звук вроде шел от Твайтви-роуд. Я потому и спросила. Подумала, может, это как-то связано. – Разберемся. – Ну да, ты уж разберись. Когда они ехали от Стейси к Твайтви-роуд, Эверетт улыбался. – Что ты? – спросил отец. – Ты так по-разному с людьми разговариваешь, – ответил сын. – Это моя работа. – Эверетт-старший взъерошил сыну волосы. – Если я не буду говорить с ней по-простому, она подумает, что я задираю нос. Люди должны доверять сотрудникам полиции. А если кто-то из них считает себя умнее меня, это ничего. Он засмеялся. – А теперь передай-ка мне колбасок. Твайтви была грунтовой дорогой, она разрезала Литл-Майами надвое и проходила по старому, еще до Гражданской войны построенному мосту. Они прибыли на место, и отец затормозил. – Посвети, – попросил Эверетт. Отец направил фары прямо на дорогу перед машиной и включил их. Ночь отступила на несколько ярдов. Дорогу залил резкий свет, выбелив камни и траву на обочинах. Никого. – Может, она прыгнула назад в реку? – предположил Эверетт. – Проедем подальше. Машина поползла вперед. Эверетт опустил стекло. Колеса скрипели по щебенке громко, но как-то печально и страшновато. Щеки и уши пощипывало. Когда они проезжали над рекой, запахло речной водой, влажной землей и чем-то еще… – Пап? – Что, сынок? – Чем это тут пахнет? В воздухе и правда витал какой-то необычный, трудно определимый запах. Немножко похоже, показалось Эверетту, пахнет в кинотеатре. А его отцу вспомнилась свадьба и «амаретто сауер», которым он угощал будущую мать Эверетта. – Миндалем, – сказал отец. – И чем-то еще. Пшеницей? Горохом? – Люцерной! – подсказал Эверетт. – Точно. Люцерной. Странно. Они ехали дальше. Здесь не было домов, и над дорогой постепенно смыкался лес. Обочины заросли пыреем, который шуршал по дверце машины со стороны Эверетта, будто кто-то осторожно царапал ее ногтями. – Стой! – сказал Эверетт. – Остановись! Что это там? Отец направил фару налево. Да, там что-то было. Что-то привалилось к откосу. – Да это мешок с мусором. – Ты уверен? – А что же еще? Я… Круглый черный предмет вздулся – и это несомненно был тяжелый, глубокий вдох – и снова опал. Эверетт схватил отца за руку. – Папа? – Что? – Что это? – Это не лягушка. – Тогда что? – Я… я не знаю. Может, собаку машина сбила. Или медвежонка. – Медвежонка? – Может быть. Отец полез в бардачок и вынул оттуда девятимиллиметровый «смит-вессон», который тут же снял с предохранителя. – Что ты делаешь? – спросил Эверетт. – Пойду посмотрю, кто это. Похоже, зверь мучается. Наверно, придется его прикончить. – Не надо, папа. Позвони Хорасу. Он еще не спит. Пусть привезет свой дробовик. Отец улыбнулся. – Все в порядке, скаут, – сказал он. Давно он не называл Эверетта скаутом. – Не бойся, он сейчас не в состоянии ни на кого набрасываться. Я через минуту вернусь. Жди меня в машине. Он оставил свою дверь открытой и медленно пошел по направлению к мешку на обочине, опустив правую руку с револьвером. Все еще пристегнутый ремнем, Эверетт следил, как отец приближается к мешку. На полпути он стал обходить его, но остановился, зажав нос свободной рукой. |