Онлайн книга «Затворник с Примроуз-лейн»
|
Он услышал, как в двери поворачивается ключ Элизабет, и вздрогнул от мысли, что знает, о чем Брюн думает и чего хочет. Сделай это. Никогда. Она лживая сучка. Займись ей. Нет. Тогда сделай миру одолжение, сгинь. Может, и сгину. Ты трус. Я не верю ничему, что ты говоришь. – Дэвид? Ее голос, рука ерошит его волосы. Как хочется выкрутить эту руку и сломать, не дожидаясь, пока Элизабет даст сдачи. Зажимов для косяков у него нет, но пинцет, это тоже сойдет. И провода, и аккумулятор в машине. – Уйди, – сказал он. – Элизабет, пожалуйста, уйди ненадолго. – О чем ты? – Поезжай к своей тете. Я позвоню. – Дэвид, скажи, что случилось? – Убирайся отсюда, – выдавил он. – Убирайся отсюда. Оставь меня в покое. Она уехала. Он ни разу не взглянул на нее. Трус. Она вернется. Ты дрейфишь. Она вернется. Давай, что ли, еще почитаем? Почитаем про моего любимого бойскаута, свет моих очей. * * * – Я хочу покончить с собой, – сказал он. Афина Поподопович, психиатр, чье имя Дэвид наобум выбрал в телефонном справочнике утром, через неделю с лишним после того, как выгнал Элизабет, посмотрела на него внимательно и с неподдельным участием. – Как вы себя убьете? – спросила она. – Прыгну с Занесвиллского моста. – Ну, это неопрятно. Он подождал, не мелькнет ли в уголках ее губ намек на улыбку, но она не издевалась. Просто резала правду-матку. – Вы не первый из моих пациентов, кто хочет совершить прощальный нырок с Занесвиллского моста, – сказала она. – Только я считала, у писателя должно быть больше воображения. – Думал проглотить горящие угли, но это уже делали. Большинство самоубийств совершается по шаблону. Машина с работающим двигателем в гараже, дуло в рот, веревка… – Прыжок с моста. – Вот видите. Трудно найти новый подход. Кроме того, сама причина, по которой я дошел до точки, состоит в том, что я больше не вырабатываю никаких оригинальных идей. Не могу больше писать. Мой редактор скоро это поймет. И тогда я потеряю работу. – Почему вы не можете писать? – Когда я пишу, мне нужно слышать свой голос, голос у себя в голове. Голос, который рассказывает историю. Таков мой рабочий процесс. Я больше не слышу свой голос. – Почему? – Я слышу только Брюна. С тех пор как я открыл эту коробку, я слышу его постоянно. Я все время думаю о нем. С того момента, как просыпаюсь, до того, как засыпаю. Он мне снится. Я не могу убрать из головы лицо Сары Крестон. Донна и Дженнифер тоже там, но большей частью Сара, потому что у меня много ее фотографий. – Эти голоса приказывают вам причинить себе зло? Причинить зло другим? Тут Дэвид скорчился и, судорожно всхлипнув, заплакал. – Да. Внутри меня что-то есть. Я чувствую, как оно вгрызается в меня. Доктор Поподопович выпрямилась и написала что-то на зеленом бланке. – Дэвид, – голос у нее был спокойный, дружеский, в нем слышалась теплота, – возможно, у вас посттравматическое стрессовое расстройство, которое развилось на почве этих ужасающих историй. В каком-то смысле вы заново проживаете эти трагедии. Я видела такое раньше у журналистов, которые освещали войну в Ираке. Дэвид, вы проведете ночь в Гленнс – это центр психического здоровья в нескольких милях отсюда. Когда кто-то говорит мне, что намеревается причинить себе вред, я должна это сделать, поймите. Но обещаю вам, все, что вы рассказали мне и расскажете в будущем, останется в строжайшем секрете. Понимаете, почему я должна это сделать? – Да. – Тот факт, что вы разыскали меня, говорит, что вы сильнее, чем сами думаете. Мы вас вытянем. И первые шаги сделаем прямо сейчас. Он уставился в пол. – Посмотрите на меня, Дэвид. Мы вас вылечим. Дэвид, посмотрите… * * * – …На меня, – сказала Элизабет, когда они возвращались в зал суда. – Просто смотри на меня, если они начнут на тебя нападать, о’кей? Он кивнул и пошел на место свидетеля. Вошли присяжные, затем судья Сигел, и все встали. – Садитесь, – сказал судья. Сайненбергер молнией вскочил с места. И нанес удар ниже пояса. – Мистер Нефф, – спросил он. – Вы сумасшедший? – Возражаю! – закричал Руссо. Сайненбергер отмахнулся. – Уточню вопрос. Мистер Нефф, имеются ли у вас какие-либо психические отклонения? – У меня посттравматическое стрессовое расстройство, но это не психическое отклонение, – сказал Дэвид. В комнате на девятом этаже этого самого здания его точно так же пытал Руссо, и он знал, как отвечать. Это было тренировкой перед боем – но, сколько ни молоти по груше, трудно не отшатнуться, когда на ринге тебя ударит живой противник. – Но вы при этом принимаете лекарство, правильно? – Правильно. – Если это не болезнь, зачем вам нужно лекарство? – Ну, мистер Сайненбергер, это все равно что быть алкоголиком, – сказал Дэвид. – Многие алкоголики могут вести нормальный образ жизни и продуктивно работать, пока работает печень. Что касается меня, я всегда сдаю свои статьи вовремя, несмотря на то что чувствую некоторый внутренний дискомфорт. – Как с печенью алкоголика, только это происходит с вашим мозгом, не так ли? Дэвид чуть поежился. – В общем, да. – Вы слышите голоса. Слышите тех, кого на самом деле рядом нет. – Да. – Возможно, и видите тех, кого нет рядом? Он вспомнил ту ужасную ночь, бродягу с ножом под окном их спальни, кривого на один глаз. Но Сайненбергер никак не мог знать об этом. Это похоронено в записях его психиатра, недоступных суду. – Нет, – сказал он. – Не думаю. – Я говорю о Гэри Гонзе. Вашем секретном источнике информации, которую вы использовали в своей книге. Гэри Гонзе – не существующий в действительности человек, ведь так? – К несчастью, – сказал Дэвид, – Гэри Гонзе абсолютно реален. * * * Они возвращались в Огайо на машине Кэти, в десятилетнем «сатурне», заваленном дисками и винилом с группами, о которых Дэвид слыхом не слыхивал: Salt Zombies, The Decemberists, Neutral Milk Hotel. Машину, взятую напрокат, он вернул в отделение фирмы при университете и оплатил расходы на ее доставку обратно в Акрон. Дуриком полученное богатство дает не так много бонусов, давно понял Дэвид, но жизнь однозначно становится комфортнее. Почему-то в машине Кэти, на пассажирском сиденье, Дэвид чувствовал себя ближе к ней, чем в те семь раз, когда они занимались сексом в Беллефонте. Сидеть на пассажирском сиденье в машине женщины – вот что такое настоящая близость. |