Книга Жестокий принц, страница 24 – Холли Блэк

Меня начинает тошнить. Оглядываюсь. Смотрю на Кардана, смеющегося вместе с Валерианом и Никасией. На его руке повисла Морагна. Одна из преподавательниц, жилистая эльфийка с восточного острова, пытается начать лекцию.

Ненавижу их всех. Ненавижу всей душой. Какое-то мгновение во мне живет только ненависть, только ярость, в пламени которой сгорают все прочие мысли. Трясущимися руками затягиваю вокруг себя одеяло и уступаю Локку, который ведет меня в лес.

— Я у тебя в долгу, — говорю ему, немного успокоившись. — За то, что увел оттуда.

Он окидывает меня оценивающим взглядом, и я снова ловлю себя на том, что восхищаюсь его красотой, мягкими, окаймляющими лицо локонами. Как лее неловко быть с ним наедине, зная, что он видел меня в нижнем белье, ползающей по земле, но стыд отступает перед злостью.

Локк качает головой.

— Ты ничего не должна мне, Джуд. Особенно сегодня.

— Как ты можешь их терпеть? — Я поворачиваюсь к нему, хотя он единственный, кого не касается моя злость. — Они же отвратительны. Они... чудовища.

Он не отвечает. Мы идем дальше и выходим на усыпанную яблоками тропинку. Поддаю одно с такой силой, что оно врезается в вяз и отлетает в сторону.

— Быть с ними приятно. Можно брать все, что хочешь, позволять себе все, даже самое ужасное. С ними безопасно.

— Потому что тебя они не трогают?

Он снова не отвечает.

На границе владений Мадока я останавливаюсь.

— Дальше пойду одна. — Я пытаюсь улыбнуться, но удержать улыбку на лице не получается.

— Подожди. — Он делает шаг ко мне. — Хочу увидеть тебя еще.

Приятный был бы сюрприз, но раздражение все же сильнее. Я стою перед ним, завернувшись в чужое одеяло, под которым купленное в торговом центре белье. От меня несет землей, и я только что выставила себя полной дурой.

— Почему?

Он смотрит на меня так, словно видит нечто совершенно другое. Под его напряженным, проницательным взглядом я невольно выпрямляюсь.

— Потому что ты, как история, которая еще не случилась и частью которой я хочу быть. Потому что хочу видеть, что ты будешь делать.

Комплимент или нет — не знаю, но, пожалуй, я его приму.

Локк берет мою руку — ту самую, которую уколол булавкой Кардан, — и целует кончики пальцев.

— До завтра, — говорит он с поклоном.

И вот в таком виде — укрывшись чужим одеялом, в сапогах и дешевом нижнем белье из супермаркета — я в одиночку направляюсь домой.

— Скажи мне, кто это сделал, — снова и снова требует Мадок, но я отмалчиваюсь.

Он расхаживает по комнате, подробно излагая, как найдет ответственных и что с ними сделает: вырвет сердца, отрубит головы и разложит их на крыше нашего дома как предупреждение другим.

Понимаю, что угрожает он не мне, но кричит-то все равно на меня. И никакой страх не позволяет забыть, что как бы хорошо ни играл Мадок роль отца, именно он убил моих родителей.

Я ничего не говорю. Думаю об Ориане, боявшейся, что мы с Тарин своим поведением причиним неудобства ее мужу. А может быть, ее больше беспокоила его реакция, если что-то случится. Отрезать головы Валериану и Никасии — очень плохая политика, а наказать Кардана — деяние на грани измены.

В конце концов решаю положить этому конец.

— Я сама во всем виновата. Увидела яблоко, решила, что хорошее, и съела.

— Как можно быть такой глупой! — Ориана оборачивается и смотрит на меня так, словно вовсе и не удивлена, а я только лишь подтвердила ее худшие опасения. — Уж тебе ли не знать, как важно быть осторожной.

— Я просто хотела повеселиться. Думала, будет забавно, — отвечаю я, играя по мере возможности роль непослушной дочери. — Так и получилось. Я как будто оказалась в прекрасном сне и...

— Замолчите! — кричит Мадок, и мы обе останавливаемся на полуслове. — Вы, обе, ни звука больше!

Я невольно съеживаюсь.

— Джуд, перестань злить Ориану. — Он бросает на меня недовольный взгляд, которым раньше награждал только Виви.

Мадок знает, что я лгу.

— А ты, Ориана, не будь такой легковерной.

Поняв, что имеет в виду супруг, Ориана тихонько ахает и невольно вскидывает руку к губам.

— Так или иначе я выясню, кого ты покрываешь, и тогда им не поздоровится. Они еще пожалеют, что появились на свет.

— Легче от этого никому не станет. — Я откидываюсь на спинку стула.

Мадок опускается передо мной на колени и берет мою руку в свои шершавые зеленые пальцы. Должно быть, почувствовав, как я дрожу, медленно выдыхает и, отказавшись от дальнейших угроз, говорит:

— Тогда скажи, от чего тебе станет легче. Скажи, и я все сделаю.

Пытаюсь представить, что будет, если я все расскажу. Как унижала меня Никасия. Как пытался убить Валериан. Они старались произвести впечатление на принца Кардана, который откровенно меня ненавидит. И я боюсь их. Боюсь даже больше, чем тебя, а ты вселяешь в меня ужас. Останови их. Сделай так, чтобы они оставили меня в покое.

Но я молчу. Гнев Мадока бездонен. Я видела его испачканным в крови моей матери, которая лежала на полу в кухне. Этот гнев, стоит только его вызвать, назад в бутылку уже не загонишь.

Что, если он убьет Кардана? Если убьет их всех? На большинство проблем у него один ответ — кровопролитие. Если все они погибнут, их родители потребуют сатисфакции. На него падет королевский гнев. Мое положение только ухудшится, а сам Мадок, скорее всего, тоже умрет.

Я выбираю другой путь.

— Научи меня стратегии. Научи драться. Научи всему, что знаешь сам.

Может быть, принц Дайн и хочет сделать меня своей шпионкой, но это не значит, что я должна отказаться от меча.

На Мадока мои слова впечатление произвели, а вот Ориана раздосадована. Наверно, думает, что я манипулирую им и что у меня это неплохо получается.

— Хорошо, — вздыхает он. — Если чувствуешь, что не в состоянии присоединиться к нам в столовой, Таттерфелл подаст обед в комнату. Более интенсивные тренировки начнем завтра.

— Поем наверху, — кутаясь в одеяло, поднимаюсь к себе. По пути прохожу мимо закрытой двери Тарин. Зайти бы к сестре, упасть на кровать, выплакаться. Так хочется, чтобы она обняла, утешила, сказала, что никак иначе я поступить не могла. Чтобы сказала, какая я смелая и как она меня любит. Но я знаю, что ничего такого не будет, а потому прохожу мимо.

Пока меня не было, в комнате убрали, постель застелили, окна открыли свежему вечернему воздуху. В изножье кровати лежит сложенное домотканое платье с королевским гербом, который носят слуги принцев и принцесс. На балконе сидит хоб с совиным лицом. Прихорашивается, ерошит перья.