Книга Передышка в Барбусе, страница 104 – Юрий Никитин

Он ел, ел, ел, а потом ушёл мыслями в будущее Барбуса. Рядом стучали ножами Аспард и Манмурт, ещё дальше стук раздавался такой частый, что напоминал о дожде, что барабанит в окно.

Аспард спросил с беспокойством:

— Что случилось, Ваше Величество?

— Да ничего, — ответил Мрак удивлённо. — А что не так?

— Да вы как-то сразу кушать бросили... Не больны?

— Наелся, — признался Мрак с некоторым удивлением. — Сижу вот и думаю, представляешь? Я-то сыт, а моя бедная жаба сидит голодная!

Манмурт оскорбился:

— Ваше Величество! На что вы намекаете? Что я тайком из её мисочки, того... кушаю?

— Да нет, — пояснил Мрак, — но она сейчас сидит там одна...

— Это ненадолго, — утешил Манмурт. — Простите, Ваше Величество, я всегда хотел спросить: почему именно жаба?

— Не знаю, — пожал плечами Мрак. — А почему бы нет? Жаба тоже человек... Я тоже жаба, если поглядеть как следует.

— Ваше Величество, это в каком же... смысле, иносказательно?

— Все мы жабы в том или другом. Только прикидываемся разными тварями. Вот мы даже людьми... Ты ешь, ешь! Тут всего много. У меня уже из ух полезло, а всё равно ем, раз уж задурно.

И всё равно день проходил бестолково. Весь в каких-то паутинных мелочах, разборе никчёмных жалоб, дважды приходилось выходить даже во двор, самолично указывать, кто прав, а кто не прав в извечном споре управляющих дворцом с властями собственно города.

Наступил вечер, Аспард продолжал дышать Мраку в затылок и едва не оттаптывал ему пятки. Даже когда Мрак закончил, как он объявил, с делами и отправился к свои покои, Аспард преданно шёл сбоку и на полшага сзади, закрывая своим телом и держа руку на рукояти меча.

Впереди из полутьмы выступила тёмная фигура, закутанная в плащ. Аспард вздрогнул, рука молниеносно выдернула меч.

Мрак сказал негромко:

— Тихо, тихо!.. Это свой.

Фигура не двигалась, руки скрещены смиренно на груди, но Аспард всем существом чувствовал дикую силу этого человека. Капюшон скрывал лицо незнакомца, но, когда свет упал на широкий подбородок с косым шрамом, Аспард тихонько вскрикнул:

— Геонтий?.. А он как здесь...

— Я позвал, — объяснил Мрак. — Аспард, давай дуй на выход, у тебя что-то охрана разболталась. Да и вообще, ты всё ещё не сообщил, кто бревно скинул мне на голову. У меня до сих пор шишка на темени.

Аспард отступил, глаза неверяще смотрели на Геонтия.

— Ваше Величество... Я не могу оставить вас с этим... этим! Он всё ещё того, может выкинуть всякое!

Мрак рыкнул:

— Ты что, думаешь, что я с ним не справлюсь?.. Это оскорбление, Аспард. Иди-иди. Мне нужно потолковать про одно дело. А если и ты будешь слышать, я не буду знать, кто из вас проболтался.

Аспард повесил голову, удалился. Мрак сделал жест, странник вошёл в его покои, огляделся с подозрением. Мрак благодушно махнул рукой.

— Скидывай эту хламиду. Вон на столе еда, вино... Жри в три горла, а я пока тебе скажу, что надо делать.

Геонтий всего лишь отбросил капюшон, сел, но к еде и вину не притронулся. Его серые глаза внимательно следили за тцаром.

— Чем вызвана такая таинственность, Ваше Величество? Мрак вскинул брови.

— А ты не знал?

— Нет, Ваше Величество.

— Ха, ты даёшь... Ты ж заговорщик, не знаешь? Замышляешь на мой трон! На мою власть, понял?.. Удавить меня мечтаешь. Или зарезать, это я не выяснил, тут мнения расходятся. Один так говорит, другой эдак, а третий вообще глаза возводит, мыслит, значитца. Или не решил. Так что ты везде прибываешь... или пребываешь тайно. Щас ты встретился со своими злоумышленниками, выработал план, разделили кому чем владеть, из-за чего не драться. Да ты ешь, ешь!..

Геонтий покачал головой.

— Что-то кусок в горло не лезет, Ваше Величество.

Мрак оглядел его с головы до ног.

— Да? А чё ж такой толстый?.. И вот ещё. Ты должен сюда перебросить не меньше чем тысяч пять хороших воинов.

Геонтий ответил с недоумением:

— Где я столько возьму?..

— Хорошо, — отступил Мрак. — Хотя бы три. Но — хороших. Которые не только на конях перед бабами. А вот ещё, чуть не забыл!.. Их надо в Барбус тайно. Одень богомольцами, паломниками, странниками, купцами... Да ты ешь, ешь!..

— Спасибо, Ваше Величество, — ответил Геонтий совсем ровным голосом. — Что-то уж совсем перехотелось... И что мы будем делать?

Мрак удивился:

— Трон захватывать, что ж ещё?.. Если кто и дознается, а такое скрыть будет трудно, слушки поползут, то всем все будет понятно... Я тебе расскажу, где разместить отряды... Да ты ешь, ешь!

— Спасибо, Ваше Величество, что-то горло уже давит. И что мои отряды будут там делать по вашему новому... стратегическому замыслу?

Мрак развёл руками, ахнул:

— Ну, ты даёшь... Что за память у тебя дырявая? А кто жаловался, что для флота нету гребцов?.. Я тебе даю десять тысяч крепких здоровых мужиков, которых либо в петлю, либо на цепь и к вёслам! А ты ещё и нос воротишь?

Геонтий смотрел ошалело. Потом краска вернулась в бледное лицо, трясущимися руками схватил кусок мяса, с жадностью отправил в рот, запил великанским глотком вина и попросил с набитым ртом:

— Подробнее бы, Ваше Величество, подробнее... Мне ж звёзды ничего на ушко не нашёптывают!

После разговора с Геонтием надо бы лечь да заснуть, вдруг что умное приснится, но Мрак не смог одолеть соблазн: перекинулся волком, побегал по просторам спальни, выскользнул в тайный ход, через полчаса вышел на ночную улицу под звёздное небо.

Город не спал. Он вообще никогда не спал, только под утро затихал чуть-чуть, но к этому времени вовсю работали булочники, скрипели вороты колодцев, по воздуху плыли запахи свежего хлеба, а слуги выплескивали ведра холодной воды на каменные плиты мостовой, смывали грязь и дорожную пыль.

Мрак двигался медленно, заглядывал в приглашающе раскрытые двери увеселительных заведений, вступал в разговор с запоздавшими гуляками — правитель должен знать, чем живёт город.

На перекрестке улиц красиво и умело швырял ножи в воздух и ловил, не глядя, бродячий жонглёр. Потом в воздухе замелькали булавы, тарелки, в конце выступления он жонглировал глиняными тарелками, сразу шестью штуками, настолько хрупкими, что щелчок ногтем мог бы их расколотить вдребезги. Жонглёр настолько легко и красиво ловил, подбрасывал и ловил, что ночные зрители уже не только хлопали, но орали и свистели от восторга, а в шапку на земле монеты полетели, как листья с дерева, сорванные сильным ветром.