Книга Короли океана, страница 121 – Гюстав Эмар

– Хорошая мысль, – согласился Дрейф. – Твоя пещера сгодится вполне, а то здесь, на голом берегу, нас могут невзначай заприметить.

– Ну ладно, тогда садитесь в шлюпку да заберите с собой Питриана, и плывите вдоль берега бухты, держа на оконечность мыса. Там увидите вход в пещеру – она выходит на море.

– А ты почему не с нами? – спросил Дрейф.

– Потому что Питриан оставил в лесу лошадь, а она кое-чего да стоит, и ее мог умыкнуть какой-нибудь бродяга, пока нас не было. Но хуже всего – если бы он заподозрил, что здесь творится что-то неладное.

– Дело говоришь, но сам-то ты как доберешься до своей пещеры?

– Не беспокойтесь, я вас нагоню.

Флибустьеры погрузились в шлюпку и отвалили от берега.

А Давид меж тем направился вглубь суши и скрылся в лесной чаще.

Дрейф без труда отыскал вход в пещеру; однако, чтобы заметить ее, нужно было знать, что она действительно существует. Три или четыре гранитные глыбы, рухнувшие с вершины холмистого мыса, который в этом месте представлял собой остроконечный утес высотой больше восьмидесяти футов, беспорядочно теснились перед входом в пещеру, полностью скрывая его.

Дрейф с матросами высадился на берег, после чего флибустьеры накрепко ошвартовали шлюпку и проникли в пещеру.

Давид сказал правду: эта природная пещера была достаточно просторная, с высокими стенами, пол в ней был устлан мелким песком; к тому же она была разделена на несколько крыльев, где могло укрыться одновременно несколько сотен человек.

Давид подоспел почти сразу; он привел под уздцы лошадь, груженную объемистой вязанкой хвороста.

Чтобы добраться до пещеры, флибустьеру пришлось одолеть часть пути по колено в воде. Лошадь поместили в отдельном крыле, разгрузили, освободили от узды и заправили ей охапку лесного гороха, которого предусмотрительно нарвал и прихватил с собой Давид, и голодное животное накинулось на него с невиданной жадностью.

В жарких областях Мексики, то есть в тех, что большей частью граничат с морским побережьем, днем стоит изнуряющий зной, а ночью – нестерпимая стужа.

Флибустьеры поблагодарили Давида за то, что он не забыл принести хвороста, и не мешкая взялись разводить большой костер, потом распаковали корзины с провиантом, захваченные с корабля, высыпали их содержимое на песок, и по сигналу Дрейфа каждый отобрал себе из общей кучи свою долю снеди, вина и прочих горячительных напитков.

Наспех приготовленная закуска пришлась как нельзя кстати – особенно для Питриана с Давидом, поскольку за неимением провианта они оба ничего не ели с самого завтрака, к тому же капитан поглотил его почти весь в одиночку.

Покончив с ужином и раскурив трубки, флибустьеры напомнили Давиду о том, что тот им обещал. Капитан Давид не заставил просить себя дважды и тотчас начал рассказывать о своих приключениях – впрочем, мы не станем приводить его рассказ здесь еще раз.

Когда же капитан смолк, Береговые братья принялись наперебой осыпать его поздравлениями, благо он заслужил их с лихвой за мужество и решимость, которые проявил за время своей долгой и смертельно опасной одиссеи.

– А сейчас, – сказал Дрейф, – давайте-ка вернемся к тому, что привело нас сюда. Так что там творится в Веракрусе, Питриан?

Теперь настал черед Питриана рассказывать, притом в мельчайших подробностях, обо всех событиях, что произошли с тех пор, как они на пару с Олоне покинули корабль.

Рассказ Питриана, который мы тоже здесь опустим, продолжался довольно долго, и флибустьеры выслушали его очень внимательно.

– Стало быть, – проговорил Дрейф, когда Питриан умолк, – этот змееныш Онцилла с гадиной Босуэллом в Веракрусе? Что ж, дело и впрямь серьезное. Эти мерзавцы наверняка опять затевают какую-нибудь пакость.

– Это уж как пить дать, – подхватил Питриан.

– О, я знаю, что говорю. Злодеи такой масти способны на любые мерзости, самые гнусные и самые отвратительные. Но что меня больше всего огорчает, так это нарочитая беспечность герцога де Ла Торре. А я-то считал его человеком решительным и предприимчивым. Но теперь вижу, что ошибался.

– Все верно, так оно и есть, – согласился Питриан. – Натура у него уж больно мягкая, нерешительная. Он и сам не знает, чего хочет.

– Слава богу, – воскликнул старый флибустьер, – если дело было бы только в нем, клянусь, я не стал бы его уговаривать, но с ним две женщины, и я хочу их спасти во что бы то ни стало! Потом, – прибавил он, с горькой усмешкой обведя взглядом флибустьеров, – Веракрус городок небедный, там есть чем поживиться.

– Тогда что нам мешает его захватить? – бросил Давид.

– Ты собрался его захватить? – рассмеявшись, спросил Дрейф.

– Ну да, и захвачу. Не один, конечно. Но будь со мной сотни три-четыре добрых товарищей, дело было бы в шляпе.

– В конце концов, поживем – увидим, – задумчиво проговорил Дрейф.

– Вы же не оставите в беде двух дам? – сказал Питриан.

– Ни за что на свете, сынок! Только сперва надо все как следует обдумать. Уж больно неохота переть на рожон.

– Знаете, – продолжал Питриан, – ваш брат Олоне велел дать ему точные указания и определенный ответ, как быть дальше.

– Не беспокойся, сынок, ответ мой такой: мы захватим Веракрус. Как? Пока не знаю, но верно говорю – я захвачу город, будь там этих гавачо хоть целый миллион! Давид, по его словам, знает город и округу как свои пять пальцев, ну а с ним на пару мы что-нибудь придумаем. Да, черт возьми, я буду не я, если мы не подстроим какую-нибудь каверзу этим растреклятым гавачо!

– Хорошо, – усмехнувшись, сказал Питриан. – Вы собираетесь захватить Веракрус, пусть так, и когда же?

– Дьявол! Тебе что, точный день и час подавай?

– Я же говорю, мне было велено разузнать все про все.

– Уж конечно, Олоне не из тех, кто кормится пустыми обещаниями. Ладно, передай ему так: через двадцать дней, день в день, ровно в этот самый час здесь высадится большой отряд, и расположится он в этой пещере. На следующий день, если угодно вам с Олоне, мы нападем на город. Теперь ты доволен? Все четко? Я точно обрисовал картину?

– Точнее не придумаешь, капитан. Я знал – на вас всегда можно положиться, так что теперь я спокоен.

– Вот и славно!

– Да, но это еще не все.

– Так, что там еще?

– Вы забыли про указания. Что нам-то делать все эти двадцать дней?

– Сидеть тише воды ниже травы и по возможности не играть с огнем, держать ухо востро, и главное, заруби себе на носу, Питриан…

– Хорошо-хорошо, капитан, я весь внимание.

– И главное, – продолжал Дрейф, делая упор на каждом слове, – ни под каким предлогом не раскрывать наши планы герцогу де Ла Торре: прежде всего потому, что он испанец и любит свою родину, и, несмотря на тайные козни, которые плетутся против него, может проникнуться чувством патриотизма и ненароком нас выдать, переметнувшись в самую решительную минуту на сторону врагов.